Матэ Залка - Рассказы

Поезд тронулся на рассвете.

Утром эшелон был уже в горах. Знавшие местность говорили, что едут по направлению к Верецке. Но зачем такая поспешность? Вспомнил, что во вчерашних газетах сквозила какая-то скрытая неуверенность. Говорят, войска генерала Данклая бегут.

Механик написал жене и отцу. Писал на розовых полевых открытках. На ближайшей станции бросил их в почтовый ящик. Рота действительно отправлялась в Верецке. На станции их ждал жандарм. Он спросил фамилию лейтенанта и передал приказ: «Следовать дальше».

Лейтенант и фельдфебель вошли с жандармом в помещение станции. Механик смотрел вдоль рельсов. Где же Верецке? Серая деревня, а знаменитого ущелья Верецке не видно. Лейтенант вскоре вернулся. Раздалась команда:

— Стройся!

Люди свернули шипели в скатки, приладили их к ранцам и двинулись в путь, переходя через рельсы на шоссе по направлению к горам.

Жандарм ехал впереди верхом. Лейтенанту тоже подали лошадь. Рота пришла к подножью невысокой горы. На вершине холма виднелась свежая земляная насыпь. «Прикрытие», — говорили солдаты. Жандармский вахмистр, лейтенант и взводный взошли на гору. Солдаты рассеялись у подножья, на сожженной солнцем траве, потом поднялись в окопы. Никто ничего не понимал. Смеялись. Один даже спросил:

— А для чего тут штык? Им разве только землю ковырять.

Жандарм давал инструкции унтер-офицерам. Те вернулись к своим взводам и начали разъяснять солдатам.

— Каждый должен выбрать себе точку обстрела. Смотрите перед собой. Видите, Там внизу, из ущелья выходит шоссе. Это и есть Верецке. Оттуда надо ждать неприятеля и встретить его ураганным огнем.

Механик рассеянно слушал унтер-офицера. Разглядывал открывавшуюся перед ним живописную картину. Возвышение, которое они занимали, закрывало со стороны села вход в ущелье, куда, извиваясь, шла белая лента шоссе.

Туда надо будет стрелять — стрелять в людей. Он содрогнулся.

Лейтенант отдал приказ — сделать пробную пристрелку. Каждый должен произвести по одному выстрелу, целясь на дорогу.

Затрещали винтовки, пули подняли клубы белой пыли.

На ночь роту отвели в деревню и разместили в школе. Спали в соломе. Ходили слухи, что завтра прибудут кухни, новое снаряжение и пулеметы. Ночью дежурила лишь небольшая команда. Раздеваться не разрешалось. Конные пограничные дозоры сновали взад и вперед. Так провели два дня, а потом снова отправились на позиции. Ни кухни, ни обещанное снаряжение не прибыли. Люди роптали. Лейтенант опять держал речь и пообещал, что все будет в самом скором времени. Сказал, что будет сформирована пулеметная команда. В этот день занялись работами. Углубляли окопы и перед ними натягивали проволочные заграждения. Но беспокойство нарастало. Оно сказывалось при всяком малейшем шорохе. Все напряженно прислушивались. Говорили, что регулярный утренний поезд из Лавочны не пришел. Ночной дозор рассказывал, что в направлении к Мункачу идет вереница поездов с беженцами. Со стороны Марамароша изредка доносился грохот орудий. Около одиннадцати часов на шоссе появилась пестрая группа всадников. Это были уланы. Запыленные, грязные, усталые, они молча проехали мимо на загнанных лошадях. Из деревни принесли в котлах обед. Люди успокоились. Перестали даже ворчать на свои однозарядные «бердли». Ели, лениво обмениваясь словами.

К трем часам все в окопах затихло. Солнце грело мягко, по-стариковски. Солдаты пересмеивались, болтали, шутили по поводу войны: «Вот какова она!»

Он слышал вокруг себя довольную болтовню сытых, устроившихся людей. Чувствовал острую нервную боль в сердце. Встал, подошел к насыпи. Положив винтовку плашмя, вынул розовую открытку, расстелил ее на прикладе и начал писать жене.

Вдруг со стороны ущелья донесся топот копыт. Посмотрел вниз. Во весь опор неслось двое жандармов. Линия встрепенулась. Посыпались вопросы. Все выглядывали из амбразур. Из-за перевала появлялись все новые и новые жандармы, в их числе офицер и с ним несколько улан. Офицер и уланы заехали за холм. Соскочили с лошадей, спрашивая лейтенанта.

Лейтенант был в палатке за прикрытием. Жандармский офицер отозвал его в сторону. Видно было, что оба взволнованы. По знаку офицера жандармы поднялись в окопы к солдатам.

Люди стали расспрашивать: что такое? в чем дело?

— Москали наступают, — сказал толстый усатый жандармский вахмистр. — Беспокоиться нечего: их немного.

Он был рассудительно спокоен, но окружающие побледнели. Фельдфебель приказал принести ящики с патронами. Роздали обоймы.