Михаил Аношкин - Уральский парень

Балашову сделалось как-то неудобно: все спешат на работу, а он слоняется по-праздничному. Решил вернуться на квартиру. Родионовы, наверно, ждут завтракать.

И что-то будто толкнуло Владимира в сердце. Так бывало в партизанском отряде, когда инстинктивно чувствовал опасность. Поднял голову. Торопливой походкой приближался человек в измызганной брезентовой спецовке. Может быть, Балашов и не обратил бы на него внимания, если бы у человека не было бороды, аккуратно подстриженной «лопаткой». И глаза! Знакомые коричневые глаза! Только теперь они не нахальные, а как у затравленного волка. Бешено заколотилось сердце.

Человек в брезентовой спецовке обжег Владимира быстрым взглядом и прошагал мимо, нервно подергивая плечами.

Балашов прошел еще несколько шагов, его так и подмывало оглянуться. Не мог побороть этого желания, оглянулся. Человек в спецовке круто свернул в боковую улочку, которая другим концом упиралась в лес, и скрылся за угловым домом.

Что-то здесь не так! Балашов быстро зашагал к той улочке. Когда подошел, то увидел, что человек уже добрался до опушки леса и оглянулся. Заметив Владимира, кинулся вправо, к мелкому густому сосняку, и исчез в нем. О странной встрече Балашов рассказал Родионову. Не утаил, кого напомнил ему этот человек. Родионов заинтересовался, неожиданно для Владимира встревожился: всякой швали по земле еще ходит немало. Надо ухо держать остро!

— Знаешь, друг, — сказал он. — Не помешает, если ты расскажешь о встрече где следует. Ты понимаешь меня? Мы проверим. Если тот рабочий в самом деле какой-нибудь фрукт, то на комбинат не вернется. И тогда мы, по крайней мере, узнаем его фамилию. А ты все-таки зайди в органы, расскажи.

Балашов пообещал и выполнил обещание. А через три дня ему передали от Родионова записку: с комбината исчез рабочий Петров Филипп Семенович.

Телеграмма: «Встречай. Поезд № 6. Вагон 3». Подписи не было. Владимир не сомневался: от Гали. Наконец-то!

Поезд прибывал вечером. Владимир отправился на вокзал пораньше: не сиделось дома.

Прохаживаясь по узенькому перрону взад-вперед, то и дело поглядывал на циферблат часов. Целой вечностью показались ему минуты ожидания.

Звонко ударил вокзальный колокол. Где-то на подходе к станции нетерпеливо засвистел паровоз. «Скорее же, скорее!» — подгонял его Балашов. Он рассчитывал: третий вагон идет в голове поезда, значит надо выбрать место поближе к водокачке.

Устало попыхивая, паровоз медленно втягивал состав на вокзальные пути. У водокачки он остановился, глухо стукнулись буфера. Народ хлынул к вагонам. Из тамбуров, напирая друг на друга, высовывались взволнованные лица демобилизованных. Крики, смех, возбужденные разговоры.

Владимир стоял у третьего вагона и ждал, когда появится Галя. Первым в тамбуре показался пожилой солдат, с лихими усами, в пилотке, сбитой набок. На гимнастерке — три ордена Славы. Солдат улыбнулся, но это была улыбка пополам со слезами. И этот симпатичный усач, прошедший огонь и воду, проворно спрыгнув с последней ступеньки, заплакал, увидев, как к нему бросились парень и девушка, очевидно, сын и дочь, которые выросли уже в отсутствие отца. За ними, схватившись рукой за сердце, еле поспевала женщина, наверное, жена солдата.

«Сейчас выйдет Галя, — волновался Балашов. — За этим вот белобрысым солдатом покажется она. Вот сейчас появится… Вот сейчас…» Из вагона выпрыгнул последний пассажир, юноша-ремесленник.

«Как же так? — расстроился Владимир. — Или я ее проглядел? Не должно». Напряжение схлынуло. Балашов устало опустил руки, медленно направился к зданию вокзала. «Неужели не приехала? Задержалась?» — думал он. Кто-то тронул его за плечо:

— Товарищ, нет ли у вас огонька?

Владимир, не взглянув на того, кто просил огонька, подал зажигалку. Это была оригинальная зажигалка, похожая на пистолет. Нажмешь на спусковой крючок — ствол возле казенника отскочит, а внутри вспыхнет огонек. Подарили солдаты, когда Балашов собирался домой.

Владимир продолжал жадно всматриваться в лица проходивших мимо людей. Про зажигалку совсем забыл. А ее не вернули. Вспомнив, обернулся. Кому, собственно, он ее давал? Теперь ищи-свищи! Досада какая! Жалко, все же подарок, дорогая память о друзьях-однополчанах. Есть же бессовестные люди на свете!

Обиженный тем, что с ним так нечестно поступили, Владимир взглянул немного левее, и сердце сладко защемило. В сухощавом, подтянутом капитане, на груди которого поблескивало несколько орденов и медалей, узнал Славку Миронова. Славка, как ни в чем не бывало, вытащил из кармана портсигар, сунул в рот папиросу так это небрежно, не спеша, и прикурил от… Володиной зажигалки.