Неожиданно на пороге комнаты появилась мать и спросила:
— Не выпьешь ли со мной чашку чая?
— Охотно, — согласилась дочь.
Она встала, подошла к матери и сняла с нее фартук.
— Я всегда забываю о нем, — улыбнулась фрау Шанц.
Обе подошли к столу. Фридерика попыталась вспомнить, когда в последний раз беседовала с матерью с глазу на глаз. Несколько недель назад, а может быть, несколько месяцев, а то и целый год? Она не могла сказать этого точно, ведь пропасть, образовавшаяся между ними, определялась не временем. Комната у Фридерики была изолированная и служила ей прибежищем от невзгод.
Разлив чай по чашкам, Гудрун не села, а остановилась позади дочери. И Фридерику охватило радостное чувство от того, что мать стоит за ее спиной. В любую минуту можно было дотронуться до нее, тихо заговорить. А когда мать положила ей на плечи руки, Фридерика даже глаза закрыла. В детстве, когда она, замерзшая, продрогшая, возвращалась с улицы, мать всегда согревала ей руки и ноги.
Не отнимая рук, мать легонько пошевелила пальцами. Фридерика положила свои руки на них и почувствовала, какие они шершавые. От рук матери пахло хлебом, молоком, печным дымом и чистым бельем. А как радовались эти руки вчера!
Фридерика втолкнула Стефана в комнату, и мать поднялась из кресла. Ни мать, ни сын не проронили ни единого слова и молча приближались друг к другу. Затем мать прижала Стефана к себе, и он положил голову ей на плечо. Фридерика видела, как руки матери скользили по плечам Стефана. Они были такими белыми и подвижными, что Фридерике почему-то показалось, что они радуются. Такие руки не могут не простить. Да разве кто-нибудь прощал чаще матерей?
Вчера все произошло так, как представляла Фридерика. Стефан вернулся домой, и все стало на свои места. И все-таки Фридерика не знала свою мать. Неожиданно руки матери сползли с плеч сына, одной рукой она приподняла его голову за подбородок, а другой, сильно размахнувшись, ударила по щеке раз, другой. Фридерика вздрагивала при каждом ударе, но Стефан принял эти пощечины как вполне им заслуженные.
Мать и словом не обмолвилась о бегстве Стефана из дому, не поинтересовалась, куда он потратил деньги, снятые со сберкнижки.
Теперь Фридерика блаженствовала в тиши родного дома. В чашках дымился чай. Довольно долгое время Фридерика чувствовала себя в этом доме чужой, сейчас же ее охватило радостное чувство обретения того, что она когда-то утратила и не надеялась найти.
— Рике, — тихо произнесла мать, — кто такой этот Виттенбек?
Дочь немного помедлила, не зная, стоит ли отвечать на этот вопрос. Наверное, завтра вечером она сможет что-нибудь рассказать матери, но сейчас… Фридерика не спешила с ответом вот почему: она долго считала, что мать вообще не сможет ее понять, а теперь, когда контакт между ними наконец-то установился, дочь сомневалась, поймет ли мать, какие чувства она питает к Виттенбеку. Фридерика боялась нарушить только что установившийся контакт. «Но что-то же я должна ей сказать, — думала она. — А почему бы сразу не выложить самое главное?..»
Почувствовав, как руки матери снова сжали ее плечи, Фридерика закрыла глаза и сказала:
— Это один офицер… к тому же … он женат…
Фридерика подняла взгляд на мать. Лицо матери оставалось спокойным — широкоскулое, с довольно крупным носом, красивыми полными губами и голубыми глазами, похожими на небо в жаркий июльский день. В лице матери было что-то такое, что невольно заставляло вспомнить ландшафт Пригница, где прошла ее молодость, неброский, но запоминающийся. Фридерика не раз бывала в тех краях. Впервые она посетила Пригниц в детские годы, а позже, когда стала более наблюдательной, заметила или, вернее, открыла, как хорошо смотрится ее мать на фоне этого ландшафта, пронизанного тишиной и духом доброты.
— А ты откуда о нем узнала? — поинтересовалась Фридерика.
Мать кратко рассказала дочери, как их посетили три гарнизонные дамы, которых она, однако, не пустила в дом. Поведение матери чрезвычайно удивило Фридерику.
Мать села в кресло напротив дочери и спросила, что же теперь будет, как представляет себе Фридерика своя дальнейшие отношения с Виттенбеком и о чем он написал ей в письме.
Фридерика достала из сумочки письмо и положила его на стол перед матерью. Гудрун сегодня уже держала его в руках. Конверт был запачкан, уголки помяты, но письмо не было распечатано. Оказалось, что Фридерика никак не решалась вскрыть его. Она брала конверт в руки, прощупывала его пальцами, разглядывала на свет, как будто так можно было узнать, что в нем содержалось.
Читать дальше