Эллио Витторини - Люди и нелюди

Но лицо у Клемма стало серым.

С серым лицом он ответил, что очень занят.

— Выпьем сегодня вечером, — сказал он.

— Adonde vas? [21] Куда вы идете? (испан.). — спросил Эль-Пасо.

— Иду беседовать с одним задержанным.

Человек в ливрейном фраке, с литерами гостиницы на лацканах, поднявшись по лестнице, остановился за спиной у капитана в такой позе, словно желал что-то сообщить Клемму и ждал только, чтобы тот кончил разговаривать.

— Немедленно вызывайте машину, — сказал ему Клемм. — И посадите в нее собак.

Человек сказал, что капитана просит к телефону кто-то из комендатуры.

— Алло, — сказал Клемм в трубку, — кто говорит?

— Es spricht Befehlshaber. [22] Говорит командующий (нем.).

Потом его соединили с комендантом района площади, и капитан Клемм минут десять вел разговор по телефону с комендантом. Стоявшие за дверью слышали, как он смеялся. Потом они увидели, как он выходит, поправляя пояс.

— Гм, — сказал Эль-Пасо.

— Гм, — ответил ему Клемм. Потом, подойдя ближе, сказал: — Сегодня вечером мы здорово выпьем. Ты можешь предупредить Линду, чтобы она приехала? Мы заставим ее танцевать голой, Ибаррури! И привяжем ей сзади хвост моей суки Греты.

Он отсалютовал Эль-Пасо — Ибаррури, подняв руку. Потом добавил:

— Знаешь, генерал Циммерман специально прибыл из своей резиденции на Комо.

— Специально для чего? — спросил Ибаррури. В машине были собаки.

— Собаки? — сказал Клемм. — Нет, сейчас не нужно. Отведите их наверх.

Пока Гудрун и Блута вытаскивали из машины, Клемм наклонился над ними и долго почесывал у них за ухом. Он снова стиснул зубы так, что во рту у него что-то хрустнуло, словно он разгрыз орех. Большая машина защитного цвета остановилась у края тротуара.

— Клемм! — окликнули капитана из машины. Один из эсэсовцев, стоявших на тротуаре, сказал:

— Der General Zimmermann!

— Mein General!

— Ja, — сказал генерал. — Gehören die Hunde dir? Schöne Hunde!. [23] Да… Это твои собаки? Прекрасные собаки! (нем.).

Клемм сел в генеральскую машину, она тронулась с места, следом тронулась другая машина. Обе ехали через центр города. У Сан-Бабила они остановились, и Клемм вышел из машины, снова поправляя пояс. Он пересел в свой автомобиль и через минуту был уже в префектуре.

— Откуда у вас можно позвонить? — спросил он.

Пока один курьер вел Клемма к телефону, другой доложил префекту о его прибытии.

Префект сидел в глубоком кресле, закрыв лицо руками. Близкие называли его Пипино.

— Что? — спросил Пипино. — Его только не хватало!

Префект сидел, спрятав лицо в ладони, и, казалось, дремал, а другой — маленький и щуплый человечек с длинным тонким носом, разговаривал по телефону, опершись о его стол. Маленький и щуплый, с тонким носом, тонкими руками, с чахоточным румянцем на щеках, он говорил кротким тоном, но понятно было, что его собеседник на том конце провода орет во всю мочь.

— Ну, что он там говорит? — спросил Пипино.

— Говорит, — отвечал щуплый человечек, — что у него еще сто двадцать прибавилось.

Отвечая Пипино, он закрывал ладонью телефонную трубку.

— А он сам что говорит, он сам? — спросил Пипино.

— Одну минуту, — сказал человечек. А потом проговорил в трубку: — Нет, нет, я только сказал, что у нас нет так много…

— Да чего он хочет? — спросил Пипино. — Что нужно сделать?

— Одну минуточку, — сказал человечек в телефон и ответил Пипино: — Он говорит, что надо или отпустить их, или расстрелять.

— Легко ему говорить, — отозвался Пипино. — Отпустить или расстрелять! Легко сказать!

— Так что же ему ответить?

— Что он должен содержать их у себя. Что мы ему еще можем ответить? Пусть найдет место, куда их деть.

— Вот об этом он как раз и просит.

— Вечно он с просьбами! Ну что ему надо?

— Чтобы администрация провинции дала ему еще помещения.

— Администрация, администрация! А почему ему должна давать помещение администрация? Пусть посадит еще по одному в каждую камеру.

— Это невозможно. Он уже много раз сажал еще по одному в каждую камеру.

— А в казармах? А на улице Коперника?

— Там то же самое.

Пипино, забившись в угол огромного кресла, глядел оттуда на своего щуплого начальника канцелярии.

— Что вы, сами не можете придумать? Позаботьтесь-ка об этом сами!

Он опять спрятал лицо в ладони и, казалось, снова задремал.

— Я посоветовал бы, — сказал человечек, — отпустить хоть немного людей.

Но тут хриплый, неразборчивый голос орущего снова брызнул из телефонной трубки.