Четыре дня спустя, 29 сентября, в день Мюнхена, Том Джонс вновь возвращается к этому вопросу в третьем и более многозначительном письме своему близкому другу. Он беседовал с Линдбергом, и этот разговор произвел на Джонса определенное впечатление. «После моего разговора с Линдбергом в понедельник, — пишет он, — я встал на позиции тех, кто добивается мира ценой унижений. Это объясняется общей картиной нашей относительной неподготовленности к войне в воздухе и на суше, нарисованной Линдбергом, а также его убеждениями, что демократии были бы разгромлены безусловно и окончательно».
Далее Джонс пишет о том, как Артур Солтер, один из руководителей либеральной партии и видный деятель Лиги наций, пришел к такому выводу: следовало откровенно сказать чехам, что никакие возможные меры Англии не спасут Чехословакию от уничтожения. Джонс также рассказывает, как изложил Стэнли Болдуину [19] С. Болдуин (1867–1947) — английский государственный деятель, лидер консервативной партии; в период 1923–1937 гг. неоднократно был премьер-министром, проводил антисоветскую политику попустительства фашистской агрессии. — Прим. ред
все, что узнал от авторитетных людей, и внушал ему, что он «своим выступлением в палате лордов, как первоначально было запланировано, мог бы спасти страну от войны». Болдуин стоял «за мир любой ценой». Затем Джонс воспользовался одной из автомашин Асторов и послал Линдберга встретиться с Ллойд Джорджем [20] Д. Ллойд Джордж (1863–1945) — английский государственный деятель, лидер либеральной партии; в 1916–1922 гг. — премьер-министр, один из главных организаторов военной интервенции против Советской России. — Прим. ред.
в Чарте, «с тем чтобы тот мог из первых рук узнать мнение эксперта по авиации относительно наших шансов».
Наконец, Джонс написал еще одно, четвертое, письмо, изложив в нем ту информацию, которой руководители видов вооруженных сил снабдили премьер-министра и которую последний должен был взять за основу своей позиции на мюнхенских переговорах.
Военно-морской флот будет готов к войне через год; армия и военно-воздушные силы — к концу 1941 года. В отношении французов Джонс высказывал мнение, что «если бы был созван французский парламент, то не более десяти депутатов проголосовали бы за войну. Если бы правительство покинуло Париж с началом бомбардировок, вполне вероятно, здесь, в Париже, было бы создано временное коммунистическое правительство. Французский крестьянин готов к ведению в войне оборонительных действий, но не наступать на укрепления линии Зигфрида».
Это не была отдельная или крайняя точка зрения. Такой точки зрения придерживался штаб ВВС, разделяя мрачные предчувствия Линдберга и политические выводы, которые из этого сделало правительство Чемберлена.
Шолто Дуглас, бывший в то время помощником начальника штаба ВВС, вспоминает реакцию своих коллег по службе: они не могли понять «тех, кто хотел, чтобы мы пошли на риск войны с Германией во времена Мюнхена». Суровые факты, свидетельствовавшие о том, что военно-воздушные силы Великобритании существенно уступали ВВС Германии, вызывали у него «чувство постоянно усиливавшейся тревоги по мере продолжения политических переговоров в течение тех недель лета 1938 года». Он был убежден, что Англия и, особенно, Лондон «были бы открыты для ужасных и, возможно, гибельных ударов со стороны немецких военно-воздушных сил». Находясь в отчаянном настроении, он высказал свои взгляды Сайрилу Ньюоллу, своему шефу, который разрешил ему изложить их перед штабом ВВС. Эти взгляды легли в основу оценки, подготовленной для министра Кингсли Вуда, который в свою очередь передал документ кабинету министров. «Помня об этой важной информации, Чемберлен должен был соответственно вести себя в мучительных переговорах, которые закончились Мюнхеном», — напоминает нам Шолто Дуглас.
Болдуин, Линдберг и штаб ВВС — это было тяжелое бремя, с которым Чемберлен ехал в Мюнхен. Они внушили ему то, что он и ожидал от них: первую из легенд — превосходство Германии в подготовленности к войне на суше и в воздухе.
Больше того, это было кульминацией серии докладов, подготовленных начальниками штабов видов вооруженных сил для комитета имперской обороны, сводившихся к тому, что Англия не готова к войне, что ее вооруженным силам и промышленности потребуется еще определенное время для перевооружения и что французы не в состоянии вести наступательные операции против Германии ни на суше, ни в воздухе.
Читать дальше