Джон Кимхе - Несостоявшаяся битва

Основная идея данной книги состоит в том, что в действительности в ходе всей войны, на всех театрах военных действий наиболее истребительной и решающей была та битва, с которой не стали связывать себя ни Англия, ни Франция, — «несостоявшаяся битва» периода первых трех недель сентября 1939 года.

Она повлекла за собой больше человеческих жертв, чем все другие битвы, вместе взятые, — по меньшей мере двадцать миллионов. Эта несостоявшаяся битва фактически игнорировалась историками — исследователями второй мировой войны, не упоминалась политиками и была оправдана генералами. [11] Автор, видимо, не знаком с трудами советских военных историков или просто игнорирует их. В советской военно-исторической литературе этот вопрос исследован всесторонне. Великая Отечественная война Советского Союза 1941–1945. Краткая история, гл. 1. М, Воениздат, 1970; П. Жилин. Буржуазные фальсификаторы истории второй мировой войны. М., 1959; Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз, изд. 1-е. М., 1965; изд. 2-е, дополн. М., изд-во «Мысль», 1966; В. Секистов. «Странная война», гл. 1, 2. М., 1958, «Война и политика». М., 1970 и др. — Прим. ред.

Многие факты, непосредственно относящиеся к этому событию, были, очевидно, либо изъяты из официальных описаний событий и правительственных архивов союзников, либо преднамеренно извращены перед тем, как представить их правительствам, принимавшим решения летом 1939 года.

Суть обстановки сводилась к тому, что в течение второй недели сентября 1939 года, когда война в Польше еще не была завершена, немецкие войска Западного фронта занимали позиции на линии Зигфрида, [12] Линия Зигфрида (Западный вал) — немецкие оборонительные сооружения на границе с Голландией, Бельгией и Францией. Их строительство началось в 1936 году в целях «тылового прикрытия для проведения активной политики на Востоке», но к началу второй мировой войны оказалось далеко не завершенным. Чтобы скрыть это, германская пропаганда подняла накануне войны шумиху о мнимой неприступности возведенных на Западе укреплений. — Прим. ред. строительство которой еще не было завершено. Они насчитывали в своем составе всего 8 недоукомплектованных кадровых дивизий и 25 недоукомплектованных территориальных, резервных дивизий и дивизий местной обороны — в целом 33 наиболее слабо обученных, плохо вооруженных соединения, которые вряд ли можно было бы назвать иначе, чем разношерстной командой местной обороны. У французов к моменту завершения мобилизации было на Западе 85 дивизий. (По этому вопросу существуют некоторые расхождения во мнениях и в подсчете, но даже наименьшая из приводимых цифр — 72 дивизии на Западе.)

Больше того, значительную часть немецких войск составляли молодые рекруты, многие из которых ни разу не стреляли боевыми патронами, а общие запасы боеприпасов у этих соединений были рассчитаны всего на три дня боевых действий. Документы немецкой разведки показывают, что на Западе Германия оставалась незащищенной. Генерал Вестфаль, бывший в то время офицером штаба дивизии на линии Зигфрида, считает, что, если бы союзники предприняли наступление в начале сентября, они достигли бы Рейна и, возможно, форсировали бы его без серьезного противодействия со стороны немцев. Однако нет никаких очевидных подтверждений тому, что возможность подобного наступления когда-либо обсуждалась в английском или французском генеральных штабах или в правительствах этих стран.

Правительства Англии и Франции, оправдывая свои действия, ссылались на широко распространенные в их странах пацифистские настроения и на нежелание солдат английской и французской армий воевать. Данная книга покажет, что это неправда; наоборот, в этих странах на политических и военных руководителей оказывалось большое давление, чтобы завязать решительное сражение, а политические и военные руководители не верили в успех такого сражения (или в самих себя?).

По моему мнению, собранные здесь материалы показывают необходимость основательного пересмотра существующих приемов и практики информации через дипломатические и разведывательные каналы.

В частности, вызывает сомнение ценность дипломатических миссий, которые стали известны как компетентные каналы информации своих правительств.

Возможно, что передача точной информации — дело политически слишком сложное, чтобы в дальнейшем оставлять его в ведении дипломатов и других официальных лиц. Страна, которая найдет в себе мужество первой отбросить устаревшие шаблоны дипломатии и шпионажа, не только получит значительные непосредственные преимущества и сбережет огромные деньги, но и проложит путь новому пониманию международных отношений, без которого народы будут продолжать жить в страхе без достаточных оснований и подозревать друг друга, а в случае необходимости не сумеют распознать подлинную опасность, которая может нависнуть над ними.