Джон Ринго: Гимн перед битвой

— Сколько миров это составит?

Разговор происходил на фоне экрана размером во всю стену. Изображение на нем не способствовало легкости тона.

Помощник знал, что вопрос риторический. Хотя с возрастом гин становился более рассеянным и чаще отвлекался, он все еще был силен.

— Семьдесят два.

— Без Барвона или Дисса.

— Они еще держатся.

Ответом было молчание.

Затем:

— Мы воспользуемся человеческой расой.

Наконец-то!

— Слушаюсь, высокий гин.

Молчание.

Взгляд на экран.

— Ты рад этому, тир, ведь так?

— Я считаю это мудрым решением, как и все ваши решения, высокий гин.

— Но они принимаются медленно и поздно. Без решительности, без… как это на языке людей?.. страсти.

Помощник осторожно выбирал слова.

— Если бы решение было принято раньше, то, возможно, пользы было бы больше. Потери наверняка были бы меньше.

Долгая минута, затем ответ.

— В ближайшей перспективе пользы будет, несомненно, больше. Но что насчет потерь в отдаленной перспективе, тир?

— Программы наверняка сработали. Люди хорошо поддаются контролю.

— Группа Ринтара думала так же.

— Те люди сформировались лишь наполовину, были, полуживотными, нецивилизованными и дикими. Новые расы гораздо более покладисты, ими легче управлять средствами технологического контроля. Они практически не опасны, и немногие выжившие после вторжения будут благодарны за любую кость, которую мы им кинем.

Опять долгое молчание, пока гин разглядывал экран.

— Возможно, ты прав, тир. Но у меня есть сомнения. Знаешь, почему я позволяю продолжать проект по человеческой расе?

— Если вы считаете неверной исходную предпосылку, то да, я бы хотел знать.

Молчание.

— Почему?

— Твои предположения?

Пауза, вдох, опять длинная пауза.

— Потому, что мы потеряем гораздо больше миров без их помощи?

— Это не главное. Тир, без людей мы потеряем все миры.

— Высокий гин, расчеты предсказывают поражение послинов, и если их наступление продолжится в том же темпе, они выдохнутся. Однако, прежде чем это случится, нам грозит потеря еще двух с лишним сотен миров, что, конечно же, неприемлемо.

— Эти расчеты полны изъянов, как и наши расчеты в отношении человеческой расы. В конце этой эры люди станут господствующей расой, а отверженные дарелы будут рыться в отбросах на задворках цивилизации. И причиной явится твой проект с человеческой расой.

Тир тщательно следил, чтобы выражение лица оставалось нейтральным.

— Я… не считаю такой прогноз бесспорным, высокий гин.

— Это не прогноз, юный глупец, а констатация факта.

На экране пылал один из миров.

Норкросс, Джорджия, Сол III.

16 марта 2001 г., 14:47 восточного поясного времени.

Майкл О’Нил был младшим компаньоном веб-консультанта расположенной в Атланте фирмы, разрабатывающей проекты Интернет-сайтов. На практике это означало, что он от восьми до двенадцати часов в день занимался программированием в HTML, Java и Perl. Когда же какой-нибудь шишке из финансового управления требовался кто-то, реально соображающий, как работает система, например, если в группу разработчиков клиента входил инженер или околокомпьютерный олух, то его приглашали на совещание, где он должен был сидеть тихо и не высовываться, пока они не натыкались на препятствие. Тогда он открывал рот и скороговоркой высыпал скудную порцию технических терминов. Целью было продемонстрировать заказчику, что над его сайтом работал по крайней мере один из тех, кто за душой имел немного больше, чем лишь богатую шевелюру и умеренные навыки игры в гольф. После чего менеджер по продажам приглашал клиента пообедать, а Майк возвращался назад в офис.

Хотя шевелюра у Майка была прекрасная, он не играл ни в гольф, ни в теннис, был уродливее тролля и ниже гнома. Несмотря на эти недостатки, он упорно пробивался вверх по служебной лестнице. Вслед за последним повышением в должности ему повысили и зарплату, причем без всяких просьб с его стороны, чему он несказанно удивлялся. И, судя по завуалированным слухам, потенциал его дальнейшего роста не был исчерпан.

Кабинет, в который он перебрался, не являлся чем-то шикарным. Места едва хватало для разворота вращающегося кресла, сам кабинет примыкал к комнате отдыха, так что запах горячего попкорна наполнял его по нескольку раз на дню, а для размещения подручной литературы и бумаг пришлось повесить стеллаж на стену. Но это был отдельный кабинет, и в эпоху общих рабочих залов, разделенных перегородками на клетушки, это дорогого стоило. Кто-то, находящийся в тени, готовил его к чему-то, и ему оставалось лишь надеяться, что это не окажется гильотиной. Хотя вряд ли — он был той самой занозой в заднице, в которой, пусть и не явно, нуждается любая компания.