Джон Кимхе - Несостоявшаяся битва

После войны в заявлении, данном под присягой, Галифакс подтвердил, что он получил информацию, которую Кордт передал Ванситтарту. Но, учитывая общую обстановку, и особенно стремление русских достигнуть соглашения с Францией и Англией, больше внимания было уделено той части информации Кордта, которая касалась предостережений в связи с гарантиями Польше. Кордт внушил своим английским друзьям, что провозглашение гарантий Польше не привело к сдерживанию Гитлера и что он рассматривает гарантии как провокацию, а это, по мнению влиятельных немецких друзей Кордта, может заставить Гитлера ускорить события. Поэтому нужно было, как объяснил Кордт, по мнению его друзей в немецком генеральном штабе, в министерстве иностранных дел и среди руководителей оппозиции, избегать всего того, что могло бы спровоцировать Гитлера развязать войну. Однако Кордт не высказал никакой убедительной альтернативы, что предпримет Гитлер, если англичане аннулируют свои гарантии и будут сдерживать поведение поляков. Мы теперь знаем, что планировал Гитлер; знал ли это фон Вейцзекер, знал ли Кордт? Действительно ли они верили, что судьба «плана Вейс» зависела от польской «провокации»? Можно только посочувствовать тому, с каким скептицизмом и отвращением Ванситтарт встречал миссию Кордта.

Однако она имела катастрофические последствия, ибо Кордт, приехавший по пятам Тротта, кажется, еще больше усилил колебания англичан и французов относительно подкрепления гарантий военной силой. Первое следствие таких колебаний можно было усмотреть уже из переговоров с польской миссией по техническим и финансовым вопросам, прибывшей в Лондон за несколько часов до приезда Эриха Кордта. Поляки хотели договориться о немедленных поставках Польше материалов и предоставлении значительных кредитов. Самолеты, о поставках которых в конце концов договорились, так и не прибыли в Польшу вовремя, кредиты были жестко урезаны.

Поляки запросили вначале 56 млн. фунтов стерлингов, а договорились только на 8 млн. Вопрос о немедленной военной помощи полякам, если последние подвергнутся нападению, вообще не рассматривался, хотя польская делегация упорно настаивала на некотором прояснении его. Кроме того, английский комитет начальников штабов решил внести полную ясность в этот вопрос перед комитетом имперской обороны. В первых числах июля начальники штабов доложили комитету, что судьба Польши должна зависеть от конечного исхода войны, а это будет зависеть от способности союзников нанести в конечном счете поражение Германии, а не от ослабления давления на Польшу в самом начале войны. Начальники штабов чувствовали, что кое-что можно было бы сделать, чтобы косвеннным путем оказать помощь полякам посредством осуществления воздушных налетов на Германию. Однако это, утверждали они, поднимает все вопросы, связанные с принятой политикой в отношении бомбардировок.

Комитет начальников штабов отверг все варианты, которые могли бы привести к эффективной помощи полякам, так как они вызвали бы со стороны Германии опасные ответные удары по городам и промышленным объектам союзников и, больше того, вызвали бы отчуждение нейтральных стран. Ни в одном месте представленного меморандума начальников штабов не рассматривались возможные преимущества для союзников, в случае если бы Гитлер вел войну одновременно на двух фронтах, и не было каких-либо сомнений в тех тревожных данных, на которых основывалось решение вести длительную войну, бросив Польшу на произвол судьбы.

Комитет имперской обороны одобрил доклад «как основу для переговоров с французами и поляками, которых, говоря словами официальной истории, было важно удержать от любых „импульсивных действий“, которые могли быть использованы немцами для оправдания своих массированных ответных ударов». Французы, ознакомившись с выводами английского комитета начальников штабов, с облегчением одобрили их и заверили, что будут проводить только самые ограниченные операции на суше и в воздухе. Они «согласились, что… в качестве немедленного шага Польша должна быть проинформирована о тех ограничениях, которых будет придерживаться Франция».

С польским правительством не посоветовались и не сообщили ему в совершенно конкретной форме, что, если Польша подвергнется нападению первой, Запад не окажет ей никакой военной помощи. Вместо этого было решено послать в Варшаву генерала Айронсайда, который в скором будущем должен был стать начальником имперского генерального штаба, чтобы встретиться с польскими военными руководителями и выяснить их планы и намерения.