Лев Александров - Две жизни

— Конечно, Юрий Андреевич. Мне и самому приходили эти мысли, но, ясное дело, не так четко, не так глубоко.

— Ну и хорошо. Думаю, с диссертацией у вас затруднений не будет. Можно и не очень много писать. Если хотите, вам помогут подобрать материалы, оформить.

— Не надо, Юрий Андреевич, я сам.

— Как хотите. Теперь о другом. У нас есть для вас поручение. Оно далеко от вашей узкой специальности, но вы человек способный, молодой — справитесь. Как у вас с языками?

— Английский более или менее, на Истфаке учил. Произношение только плохое. Сейчас начал французский, по самоучителю.

— Мы к вам преподавателей прикрепим. Языки нужно знать. А поручение такое. Вы знаете, что Советский Союз поддерживает создание еврейского государства в Палестине. Помогли им в Организации Объединенных Наций. Сейчас помогаем людьми (советниками, конечно), оружием. Думаем, устоит Израиль против реакционных арабских орд, наемников британского империализма, да и французского тоже. Многие надеются, что это будет наш оплот, плацдарм, так сказать, на Ближнем Востоке. Не мне вам объяснять, как это важно, вы же историк, а я химик, только в нефти и понимаю. Но у некоторых товарищей в руководстве возникли сомнения: на ту ли лошадь ставим? Уж очень евреи на Америку заглядываются. Реферат, Сергей Иванович, придется написать. Подробный, объективный. О нынешнем состоянии дел в мусульманском, особенно арабском, мире. О соотношении сил, есть там разные силы, в противоположные стороны тянут. И истории коснитесь. Ведь сегодняшняя политика результат исторического процесса. Спешить не надо. Вряд ли принимать окончательные решения придется раньше, чем через два-три года. Естественно, получите доступ в спецхраны, к разведданным. Особенно внимательно английские материалы читайте. Но на веру ничего не берите, все перепроверяйте. В собственных выводах будьте осторожны. Не навязывайте их. Те, кто будет читать, разберутся. Ну как, Сергей Иванович, справитесь за год?

— Постараюсь, Юрий Андреевич. Что с этим делать, когда кончу?

— Мне отдайте. Или тому, кто будет на моем месте.

И понизив голос:

— Вряд ли, Сережа, я удержусь. Не простит.

Теплый для конца сентября вечер. Возвращаясь часов в десять со Старой площади, — раньше из ЦК уходить не принято, вдруг понадобишься, — к себе на Маросейку (хорошая комната в маленькой коммуналке, только одна небольшая семья в двух других), Сергей позвонил из автомата Великанову. Трубку взяла барыня.

— Боря еще не пришел, жду. Да ты заходи, Сережа, должен вот-вот быть, а нет — вместе подождем.

За последний год Елизавета Тимофеевна подобрела. Стала Сергею «ты» говорить. Сергей знал: живут Великановы трудно. Елизавета Тимофеевна не работает, Борис аспирантуру кончил, диссертацию защитил, но зарплаты кандидатской не получает, сидит на должности старшего лаборанта, покойный Александр Матвеевич камнем висит на шее, тем более в университете, где надо следить за чистотой идеологического воспитания молодежи.

Продмаги уже закрыты. Сергей заскочил на Неглинной в «Арарат», купил с наценкой бутылку армянского сухого. Ничего, кроме вина, к Великановым приносить нельзя — обидятся.

— Это, Елизавета Тимофеевна, Васкеваз, хорошее вино, немножко терпкое. Давно у вас не был. Отметим. А что, сынок ваш еще не пришел? Сгорает на работе или загулял?

— Похоже, загулял, Сережа. На работе он не сгорает. Да у них теперь на Биофаке и не работает никто, все с формальной генетикой борются. Борис донкихотствует, боюсь за него, хорошо, если просто уволят.

— Ничего, Елизавета Тимофеевна, не волнуйтесь понапрасну, Борьку уже не переделаешь. Если он за четыре года на фронте не усвоил основ тактики боя с превосходящими силами противника, то теперь учить его поздно. Просто помочь надо уйти из-под обстрела. Я попробую его в одно малозаметное научное местечко устроить, ото всех этих идиотских дискуссий в сторонке. Пока в сторонке, за будущее не ручаюсь. Я, Елизавета Тимофеевна, сам с ним поговорю. Так, чтобы не обиделся, гонора чтобы его не задеть.

— Спасибо, Сережа.

— За что спасибо? Я еще ничего не сделал. Меня, Елизавета Тимофеевна, больше волнует сугубо личная жизнь. Вы говорите — загулял. Это что значит? У Вовки Горячева напивается, в покер зарплату проигрывает или, не дай бог, в политику ударился? Сейчас появились идиоты, обсуждают, теоретизируют.

— Да нет, Сережа, не то. Девица одна его подцепила. И сейчас, наверное, у нее. Я не против. Парень взрослый, ему нужно. Два раза нас ночевала, я же не возражаю. Только, по-моему он жениться хочет. Конечно, его дело. Я давно ему сказала, я со всякой уживусь.