Борис Костюковский - Жизнь как она есть

— Что же ты не приехал за мной, как обещал? — набросилась я на него, вместо того чтобы поздороваться.

— Да понимаешь, Адка, командир в другое место послал, — оправдывался Николай. — Но ты, того… поезжай теперь с нами.

— А как же мы? — взлохматив еще больше свой чуб и выпятив грудь, шутливо вскричал Саша. — Мы ее нашли, мы ее отогрели, мы ее обули, одели, а теперь отдавай какому-нибудь дяде? Так не пойдет.

— С кем была на задании — с теми и поеду, — решила я этот шутливый спор.

Мы еще раз остановились у дома дяди Саши, ребята забрали соль и напомнили, что я могла вот до этого времени спокойно спать. «Может быть, вы бы и взяли меня, — думала я, — но уж будить не стали бы. Нет, милые мои, правильно я поступила, поехав с вами».

В лагерь мы приехали с рассветом. И снова шутки в мой адрес:

— Если останешься в «Боевом» — мы пойдем в штаб о тебе докладывать, а если хочешь в «Двадцать пятый» — иди сама в их лагерь: вон туда, через ров, ищи штабную землянку и просись, чтобы тебя приняли в отряд.

— Хорошо, пойду сама. Спасибо вам, и до свиданья.

А они стоят у коновязи — молодые, сильные ребята — и смеются.

— Счастливо! Не выдавай, что мы ящик с оружием забрали у того слюнтяя. Ящик-то они для себя приберегали, да кое-кто нам проболтался. Мы еще встретимся с тобой: придем посмотреть, как тебя приняли в «Двадцать пятом».

Так как «Боевой» и «Двадцать пятый» находились рядом, между ними даже не было охранения. Во всяком случае, меня никто не задержал, и я свободно вышла в расположение «Двадцать пятого». Вижу: «кухня» — костер с подвешенным над ним большим котлом. Тишина, людей нет. Землянки на поляне рядком, но какая из них штабная? И как туда войти? Как рассказать о себе? Может, действительно надо было остаться в «Боевом»? Все же там появились у меня опекуны.

Очень волнуюсь: наконец-то, наконец я в настоящей партизанской зоне!

Это было для меня пределом счастья. Ведь здесь, где-то совсем рядом, и мой Марат. Мне теперь ничего не страшно. А то, что я сделаю все возможное, — в этом я была уверена. Вынесу все… Буду смелой… Не заплачу… Не струшу… Не смалодушничаю… Такого чувства я никогда в жизни еще не испытывала. Мне казалось, что я сразу выросла, стала сильной, взрослой.

Пока я стояла и гадала, в какую землянку мне войти, в одной из них отворилась дверь: показалась сначала шапка с красной ленточкой, потом и сам партизан — ладный, подтянутый, с двумя гранатами у ремня.

— Мара-ат!

— Адок! Пришла? Вот молодчина!

— Где штаб? Проводи меня туда.

— Да вот он: я там только что был. Пошли, тебя же все знают. И дядя Коля говорил, и я.

Мы вошли в землянку. Я осматривалась так, как будто это какой-то сказочный дворец. А «дворец» был довольно просторный. Ровный квадрат земляного пола хорошо утрамбован, по углам — четыре железные кровати под серыми солдатскими одеялами. Сбоку у правой стены — большой стол на столбиках, вкопанных в землю, сбитый из неотесанных досок. Такие же скамейки с двух сторон стола. На нем карты, бумаги, чертежи. Потом я увидела стоящих рядом мужчину и женщину в полушубках, накинутых на плечи. Она — с темными кудрявыми волосами, с вздернутым носом, подтянутая, стройная, с браунингом на ремне поверх гимнастерки. (Как я после узнала — Зина Егорова, комсорг отряда и жена начальника штаба.)

Он высокий, красивый, даже очень красивый, лет двадцати шести или двадцати семи, в смушковой папахе, в военном обмундировании, в валенках. Это был Иван Федорович Егоров — начальник штаба отряда.

Я смущенно здороваюсь, мужчина ободряюще улыбается.

— Товарищ начальник штаба, — четко рапортует Марат, став по стойке «смирно», — это моя сестра Ада. Разрешите…

— Я догадался. Садись, Ада, поговорите вот. А мы с тобой, Марат, зайдем к командиру. Дело есть.

Не припомню уж, о чем мы говорили с Зиной в первый раз, но мне врезался в память ее настойчивый, требующий немедленного ответа вопрос: «Зачем ты пришла в партизанский отряд?»

Вопрос этот, как мне показалось, прозвучал немного недружелюбно.

— Как — зачем? — так и подпрыгнула я от неожиданности на лавке. — Воевать вместе со всеми, бить фашистов.

Я так волновалась и боялась этой красивой женщины. Мне казалось, что это от нее зависит, быть мне или не быть в отряде.

Помню, что, когда вернулись Егоров и Марат, я снова обрела уверенность.

— Кем же ты у нас собираешься стать? — улыбаясь, спросил начальник штаба. — Что бы ты хотела делать?

Вот это уже другой разговор.