Сергей Фетисов - Хмара

Наевшись, Зоя сама отнесла в шалаш оставшийся хлеб и коробочку с солью, вернулась и села на прежнее место. Ногу она подвернула под себя и оперлась на руку, отчего одно плечо поднялось острым углом вверх.

— Что нужно сказать дяде? — спросил Никифор, как спрашивают у малых детей.

— Ш-шпасибо.

Зоя швырнула в Никифора огуречной очисткой. Тот в свою очередь сорвал пук травы, но послышался быстро нарастающий клекочущий гул, и Никифор непроизвольно, по въевшейся фронтовой привычке, прижался к земле.

Над головами у них по-хозяйски низко прошла девятка штурмовиков с черно-белыми крестами на крыльях. Хищные тени, напоминавшие распластанных орлов с немецкой гербовой печати, скользили по пашням, садам и черепичным крышам Большой Знаменки.

Наморщив лоб, Никифор следил за самолетами, пока они не растаяли в сизом мареве горизонта. Охота шутить у него пропала. И небесная синева уже не казалась умиротворяющей и спокойной: она была враждебно-холодной, таящей смерть в своих прозрачных глубинах.

— Юнкерсы, — мрачно проговорил Никифор. — Там умирают, а мы… Огурцы кушаем.

У Зои некрасиво перекосился рот.

— Там армия. Огромная. И то отступает, — упавшим голосом проговорила она. — А мы жалкие единицы… Что мы можем сделать?

Они избегали взглядом друг друга, потому что оба испытывали чувство неясной вины. Зоя обхватила сплетенными руками колени, лицо ее было обращено на восток. Туда же смотрел и Никифор.

— Армии составляются из единиц, — после долгого молчанья сказал он устало.

Фраза явно требовала продолжения, и Зоя ждала его, склонив кудрявую голову. Но продолжения не последовало.

У него была своя цель. И он считал, что не имеет права размениваться по мелочам.

У соседской хаты на бревнах издавна было место гулянок молодежи с Лиманной улицы. Вот и сегодня вечером собралось человек двадцать. Только мы завели песню, нагрянули полицаи. Девчата бросились врассыпную, кто куда. Одной девочке попало прикладом по плечу, вскочил огромный синяк — она нам после показывала.

Вот как проходит в немецком плену наша молодая жизнь.

Наташу оштрафовали на 1000 руб. за то, что не ходит на работу в сельхозобщину. Боюсь, что и мне прилепят штраф. А за неуплату штрафа утоняют под конвоем на работы в Никополь. Нескольких женщин, которые не могли заплатить, увезли, и не слыхать покамест, что с ними.

Если бы мы с Наташей имели по мешку карбованцев, то откупились бы. А как мешки наши пустые, то надо искать выход. Наташа думает поступить на овощесушильный завод — там управляющий из немцев фон Вирцен набирает рабочих на сезон. Мне тоже надо что-то придумать.

В Каменке свирепствует тройка (карательный отряд). Идут аресты. Мне сообщил об этом Ваня Синюков. Он пошел в Каменку проведать своего друга Жоржа Башмакова — пришел, а того два дня как арестовали.

У Нади Жомовой, которая на год раньше меня окончила школу, вчера должна была состояться свадьба. Приглашали и меня. Но я не пошла. Сегодня узнала, что не пришли многие приглашенные, и свадьбу отложили. Причиной тому жуткая новость, которую передают шепотом: за последние дни в Кучугурах расстреляли более 100 человек, приговоренных карательной тройкой. Поразило как гром с ясного неба. Боже мой, что дальше будет? Не сегодня-завтра карательная тройка прибудет к нам.

Пришел из плена Петя Орлов. После обеда мы с Наташей пошли его проведать. Он поднялся из-за стола худой, бледный. Нос от худобы — как секира. Рассказывал, что из Одесского пехотного училища он сразу попал на фронт. В плен его захватили в мае, держали в лагере для военнопленных в Днепропетровске. Выручили сестра с мужем, которые взяли его на поруки.

Наташа сидела хмурая, слушая эти невеселые рассказы. Петя заставил выпить вместе с ним — «За встречу!» — по рюмке водки. Мы засиделись до вечера, все говорили и говорили, вспоминая школьные денечки.

Потом Петя нас провожал. На Красной улице мы наткнулись на гулянку — вроде нашей, на бревнах. Петю Орлова на Алексеевской конце все знают, поэтому начали расспрашивать что да как и ему пришлось повторить свой рассказ. У нас с Наташей тоже нашлись знакомые — Нюся Лущик и Киля Тяжлова, и мы решили немножко посидеть с ними. Среди хлопцев выделялся своей веселостью один скуластый — зовут его Митей. Нюся Лущик сказала, что это пленный, приписанный к сельхозобщине «Вторая пятилетка». У него в Знаменке живет кто-то из родичей. Мне этот парень сразу понравился, а Наташа сказала — «ничего особенного».