Траян Уба - По ту сторону Венского леса

— Со-солдат Пе-петре Ста-а-нку…

Вскоре Тудор с удивлением заметил, что Станку заикается только тогда, когда около него стоит кто-нибудь из начальства.

Заикаться он стал после того, как его сонного избил унтер-офицер: вернувшись из отпуска, Станку не привез ему никакого подарка. За эту «провинность» унтер-офицер три дня подряд бил его по голове. Однажды он избил его за косо пришитый погон, в другой раз — за то, что Станку не успел вовремя вытянуть руки по швам, в третий раз — за то, что пошатнулся в строю.

С тех пор Станку, слыша команду, дрожал как осиновый лист.

С первого же дня Тудор старался быть поближе к маленькому солдату. Он и спал всегда с ним рядом, будь то на окраине дороги, в степи или в каком-нибудь помещении у жарко натопленной печки. И бедняга Станку постепенно стал забывать о своем страхе перед начальством. Но когда Тудор получил звание капрала и медаль «За храбрость», Станку снова начал сторониться его.

Солдат Бужор Драгня был полной противоположностью Станку. С утра до вечера он болтал без умолку. Он рассказывал обо всем: и о том, как поймал первую перепелку, и о том, как впервые поцеловал девушку, и о том, как на Пасху украл из гнезда яйцо, которое продал, чтобы покататься на карусели. Но больше всего он любил рассказывать о том, как он, зажмурившись от страха, впервые стрелял в фашиста. Это было у Бекешчабы, тогда его полк получил боевое крещение.

— А теперь, когда ты еще будешь стрелять, Бужор? — перебил его как-то Ставараке.

— В Будапеште, дорогой Ставараке. Я напишу на пуле слова: «Привет от Бужора Драгня! Не забывай меня, фриц, на том свете!»

— А какие венгерки в Будапеште, мама моя родная! — вмешался Лука.

— Помолчи, Лука, они ведь не обращают внимания на цыган.

— Ну и что же? Поищем венгерских цыганок.

— Пока мы доберемся до Будапешта, всех венгерок разберут.

— Мне, все же бо-больше нравятся н-наши девушки!

— Замолчи ты, пулеметная очередь, что ты понимаешь? У нас в Титу есть одна венгерка, ее зовут Илонка, у нее такие бедра, такие икры, что…

— Как вам не стыдно? — рассердился Тудор. — А если бы о ваших женах или сестрах говорили что-либо подобное?

Солдаты замолчали. Но говорливый Бужор, глубоко вздохнув, нарушил тишину:

— Эх, черт возьми! Я оставил свою жинку только с одним ребенком, но когда вернусь, обязательно постараюсь, чтобы она мне подарила целую дюжину.

Тудор цыкнул на него, напомнив, что пора спать. Но прежде чем уснуть, Тудор мысленно вернулся домой, в родной город. Он увидел Иляну. В белой фате она сидит с ним за свадебным столом. Тудор чокается с крестным отцом, с родителями и с нетерпением ждет той минуты, когда они с Иляной останутся только вдвоем.

Иляна закрыла лицо руками и тихо заплакала. Затем она посмотрела на него и едва слышно прошептала:

— Боже мой, как я долго ждала тебя…

Да, она ждала его восемнадцать лет, со дня своего рождения. С первых сделанных ею шагов, с первой их ссоры, с первой прогулки по полю Лэптару и первого пожатия рук… Она все время ждала его, как ждет тюльпан наступления весны, чтобы отдать пчеле свой нектар.

Она подарила ему ясное и чистое понимание жизни, которая кажется такой простой и такой сложной, когда правильно изберешь путь. Их путь, хотя он и тернист, казался им прямым и светлым.

— Тудор, ты должен вступить в партию, — сказала ему как-то Иляна.

— Я?

— Да, ты. Там, на фронте, слова коммунистов очень нужны.

— Значит, ты считаешь, что я уже могу…

— Да! И сейчас, пока ты в отпуске, учись. Ведь ты не знаешь даже, что такое Коммунистический манифест. Тебе, как школьнику, нужно начинать с азов.

И Тудор стал ходить в УТЧ на лекции.

Рекомендацию для вступления в партию дал ему товарищ Георге.

Когда Тудор оказался в большом зале и начал рассказывать о своей жизни, он после первых же слов запнулся и, казалось, забыл обо всем. Его выручил товарищ Георге.

— Что там долго говорить, — сказал он. — Тудор верный товарищ, сын коммуниста. Я познакомился с ним еще до 23 августа. Тогда он получил первое партийное задание. Он храбро боролся против фашистов, был ранен и сейчас снова отправляется на фронт. Ставьте на голосование заявление солдата. Кто за то, чтобы принять Тудора Улмяну в партию?

Вверх поднялось двадцать рук. Никто не был против. Никто не воздержался. Тудор проговорил, смущаясь:

— Спасибо, товарищи. Я оправдаю ваше доверие. Буду воевать на фронте так, как подобает солдату-коммунисту.

Но вот он на фронте, и здесь, в части, нет партийной организации. К кому обратиться? С кем связаться? Завтра он напишет Иляне и спросит ее, что делать, но не прямо, иначе военная цензура не пропустит письмо. Он знает, что коммунисты в армии находятся еще на нелегальном положении.