Ютака Ёкота - Субмарины-самоубийцы

Через день после моего возвращения в Хикари я вышел в море на «кайтэне» вдвоем с начальником технической службы. Младший лейтенант Китагава хотел сам посмотреть, как будет вести себя «кайтэн». Он получил разрешение на такой выход от командира базы и выбрал для опробования мой «кайтэн». Ровно в 9.00 он подошел ко мне, когда я стоял около своего «кайтэна», и сказал:

— Ну, пошли, Ёкота! — и, улыбаясь, добавил: — Только на этот раз постарайся не врезаться в скалу!

Мы вышли из залива в открытое море и заняли место в торпеде, пока она еще была пришвартована к торпедному катеру. Я скорчился в кокпите, стараясь сжаться до предела, и младшему лейтенанту Китагаве удалось проскользнуть вслед за мной на сиденье. Мне оставалось благодарить судьбу за то, что младший лейтенант не отличался крупными размерами. В противном случае такой акробатический фокус нам бы не удался.

Время выхода было назначено на 9.30. Еще с берега я заметил, что волнение все усиливается, и подумал, что будет здорово прокатить офицера по таким волнам «с ветерком». У него будет что с восторгом рассказать своим людям после такого катания. Как потом оказалось, у нас обоих было с избытком что рассказывать после того, как мы чуть-чуть не погибли.

Запустив двигатель, я установил глубину погружения на 21 фут. Мы спокойно прошли на такой глубине около десяти минут, а затем «кайтэн» начал самопроизвольно погружаться. Поскольку погружение становилось все более и более крутым, я стал изо всех сил стараться выровнять его. Мне хотелось продемонстрировать все свое искусство в управлении «кайтэном» перед человеком, который вместе со своими подчиненными положил так много сил на меня и других водителей. Я стал изо всех сил работать рычагами.

Младший лейтенант Китагава не выказывал никаких признаков беспокойства.

— У тебя уже бывало так? — спросил он.

— Нет, — ответил я, — но я постараюсь справиться.

Однако у «кайтэна» были совершенно другие намерения. Ползущая по циферблату стрелка глубиномера показала 50 футов, потом 60, а затем и 75 футов. Это уже мне не понравилось. На моей карте в этом месте была обозначена глубина 95 футов. Несмотря на все мои усилия выровнять «кайтэн», все произошло так быстро, что мы с глухим стуком врезались в илистое дно. Креномер бесстрастно зафиксировал, что мы погрузились в ил с дифферентом на нос в 22 градуса. Передний отсек торпеды почти целиком ушел в ил.

Я никак не мог себе представить, что же произошло. В том месте, где мы застряли, глубиномер показывал глубину в 105 футов.

— Простите меня, господин младший лейтенант, — сказал я Китагаве, — но, как мне кажется, мы врезались в дно залива.

Он по-прежнему не выказал ни малейшего волнения.

— И который сейчас час? — только и спросил он. Выслушав мой ответ, он стал рассуждать вслух:

— Что ж, если включить очиститель воздуха, то у нас хватит кислорода на много часов. Мы еще не отошли очень далеко от торпедного катера, так что они без особого труда смогут найти нас. А пока что мы можем отдохнуть и поговорить.

Надо признаться, я испытал изрядное смущение: я поставил этого отличного человека и хорошего офицера в столь опасную ситуацию, он же предлагает мне «отдохнуть и поговорить». Надо сказать, что наш гребной винт все еще продолжал вращаться. Если двигатель продолжает работать, на поверхности воды должны быть видны пузыри его выхлопа. Как только нас начнут искать, то, следуя курсом, который был мне задан при старте, экипаж торпедного катера по этим пузырям сможет засечь нас, если только волнение моря не слишком велико.

Прошел час. Время уже приближалось к одиннадцати часам утра. Младший лейтенант Китагава вдруг обратился ко мне:

— Ёкота, ты куда более ценный для страны человек, чем я. Ты получил такую подготовку, которую не просто будет восполнить. Ты значишь куда больше, чем я. И если нас не найдут, ты должен выбраться отсюда любыми способами. Я считаю, что твоей вины во всем происшедшем нет. Она, скорее всего, лежит на мне. Последующая проверка, возможно, установит, что мои люди не обнаружили какой-то неисправности.

В положении, в котором мы оказались, он винил только себя самого. Я понимал, о чем он думает. Он «потерял лицо», или потеряет его, когда после подъема «кайтэна» в нем окажется какая-нибудь механическая неисправность. Я постарался отвлечь его от этих дум.

— Не говорите так, господин младший лейтенант, — взмолился я. — Я сейчас достану аварийный запас. И мы с вами выпьем виски, чтобы не так мерзнуть.