Иван Меньшиков - Полуночное солнце

Есть в Гомельском музее и фронтовые рассказы Ивана Меньшикова и его рассказы о людях тыла в годы войны. Это «Бессмертие», «Аринка», «Глава семьи», «Обвал», «Ленька», «Оленка», «Последний рейс», «Сын великого Новгорода», «Гвардии барабанщик» и другие. Многие из них не входили в отдельные издания писателя.

Переданы музею также ксерокопии неопубликованных произведений Ивана Меньшикова, а также фотокопии первых страниц его романов «Отчизна» и «Ночь перед войной», пьесы «Лиза Чайкина».

В годы Великой Отечественной войны на страницах газет «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «Гудок» были опубликованы очерки Ивана Меньшикова о сельской молодежи, такие, как «Есть поддержка фронту!», «Испытание», «В кубанских степях», «В приокских поймах», «В едином порыве», «Девушки с элеватора», «Нашу силу никакой враг не поборет», «Возрождение ОД-3113», «Ночь накануне сева», «Свинарка Нина Морозова», «Комсомольский секретарь Валя Акименко», «Кузнец и его друзья» и другие, которые также являются собственностью Гомельского музея.

В Айлинской средней школе, где в 20-х годах учился Иван Меньшиков, создана комната-музей писателя. В Саткинском районном, в Челябинском областном, в Нарьян-Марском окружном краеведческих музеях существуют литературные фонды Ивана Меньшикова.

В нелегком деле собирания материалов мне помогает Союз писателей Белоруссии, оказывая моральную и материальную поддержку. В этой связи хочется поблагодарить руководство союза, а также писателей, журналистов, литературоведов, историков, работников музеев, архивов и библиотек, родственников Ивана Меньшикова, редакции газет «Комсомольская правда» и «Нарьяна вындер», земляков писателя.

Дмитрий Маслов

В большую ночь Орлиного месяца [10] Орлиный месяц — январь. , когда скрип нарт слышен от края до края земли — так крепок мороз, — на берегу студеного моря родился Таули, сын Пырерко.

Он родился в маленьком чуме, поставленном вдали от жилья для того, чтобы роженица не осквернила стойбища. В чум никто не смел войти, кроме женщины, родившей десять раз, и старого шамана.

Но и шаман, прежде чем войти к роженице, должен был семь раз проползти на животе вокруг чума, повторяя шепотом свои заклинания. Шаман должен был снять с себя священный пояс, украшенный зубами медведя, убитого в лунную ночь, чтобы злые духи не вошли в новорожденного и не задушили его.

Слепая собака тихо скулила у входа в чум. Она подняла свою голову высоко к лунному небу и, поджав хвост, выла от тоски на оранжевый диск луны. Шаман торопился.

Стиснув левой рукой овальный бубен, похожий на детский гробик, он раненым тюленем ползал вокруг чума и, задыхаясь, шептал свои заклинания против злых тадебциев — духов. Он подполз к собаке, встал, пнул ее в тощий живот, и она замолкла.

Резкий крик ребенка вызвал улыбку на лице шамана. Он вошел в чум, и тяжелый воздух стеснил его легкие. Ощупью, в темноте, он нашел ребенка, перевязал пуповину клочком материнских волос и вынес малыша из чума.

Охваченный холодом, ребенок помертвел. Шаман положил его наземь и посыпал снегом, чтобы он никогда не боялся мороза. Слепая собака подползла к малышу и лизнула его в живот.

Завернув ребенка в полу малицы [11] Малица — род шубы из оленьей шкуры. , шаман отнес его матери и сказал:

— Зови его Таули. На языке тадебциев это — неустрашимый.

И шаман вышел из родильного чума.

Старый Пырерко заколол важенку с белой звездой на лбу и поднес шаману деревянную чашу, полную тепловатой крови.

— Все, что хочешь, проси, — сказал он.

Но шаман выпил оленью кровь и ответил:

— Двух олешков ты отдаришь мне через год.

Так полагалось отвечать великому шаману.

Поблагодарив стойбище за гостеприимство, он надел священный пояс, украшенный зубами волка и медведя, и скрылся на своих нартах в лунной бесконечной ночи.

В эту же ночь в соседнем стойбище родились: у пастуха Лаптандера сын, а у князя Тэйрэко дочь. Шаман назвал мальчика Пани, а девочку Нанук.