Георгий Зангезуров - У стен Москвы

— Дядя Коля, вставайте! Вставайте!..

И тут Кожин увидел Олега.

— Ты еще здесь? — крикнул он.

— Ну и здесь, а что?! Вас тут убивают, а я удирать должен, да?..

«Вот паршивец», — с любовью подумал о нем Кожин и приказал:

— Тащи пулемет сюда. Быстрей!

— Он без патронов. Вот только автомат чей-то.

— Стрелять умеешь?

— Конечно. Сами же учили, — ответил Олег и, пристроившись за пнем, начал стрелять.

— Не спеши. Бей короткими очередями. Выбирай цель!..

Немцы подходили все ближе.

— Дядя Саша, обходят! Нас обходят!

Александр и сам видел это. Он выхватил из кармана гранату и с силой швырнул ее в группу фашистов, зашедших справа. Раздался взрыв. Немцы припали к земле, а когда рассеялся дым, встали и снова ринулись вперед.

В эту минуту захлебнулся пулемет Озерова. Кожин обернулся к нему:

— Ты что?..

— Патронов нет!

Через несколько секунд замолчал и автомат в руках Олега.

— Патронов нет! — крикнул перепуганный мальчик. Он смотрел на пустой, ставший ненужным автомат и не знал, что с ним делать.

Кожин не ответил ему. Он стоял на одном колене, прижавшись левым плечом к дереву, и, поворачивая ствол своего автомата то вправо, то влево, прицельными, одиночными выстрелами бил в тех гитлеровцев, которые заходили в тыл.

— Олежка, беги! — крикнул Александр мальчику. — Скорей, еще успеешь!

Ответа Кожин не расслышал. В ту же секунду чем-то горячим резануло его ниже груди. Он выпустил из рук автомат и, схватившись за живот, медленно осел на землю.

Озеров подполз к нему, с тревогой спросил:

— Что с вами?

— Бери мой автомат. Стреляй… — приказал побледневший Александр.

Иван начал стрелять. Но и этот автомат вскоре замолчал.

— Теперь все… И в вашем кончились патроны, — взглянув в сторону командира, с сожалением сказал Озеров.

Немцы, почувствовав, что у советских бойцов иссякли боеприпасы, поднялись и, не стреляя, не произнося ни слова, пошли вперед.

Кожин, превозмогая боль, с трудом достал из кармана последнюю гранату и, не спуская глаз с надвигающихся автоматчиков, стал ждать. Он решил в последнюю минуту подорвать и себя, и тех солдат, которые попытаются захватить его в плен.

— Живыми взять хотят, гады!.. — зло, сквозь зубы процедил Озеров и вдруг выхватил из сумки единственную гранату, вскочил на ноги и пошел… Прямо на гитлеровцев.

Рядом с ним тут же встало еще несколько бойцов — все те, кто еще способен был самостоятельно передвигаться и держать в руках оружие.

И Озеров, и его товарищи надеялись хоть на несколько минут задержать фашистов, отвлечь их от командира. Они не думали о том, что их могут скосить автоматной очередью. В них билась только одна мысль: оттянуть время, не допустить гитлеровцев к командиру.

— Назад, Ваня!.. Всем наза-ад!.. — приказал Кожин, но никто не услышал его ослабевшего голоса.

Наступила короткая, но страшная, оглушающая тишина. Расстояние между гитлеровцами и этой маленькой группой русских воинов все больше сокращалось.

Олег тоже хотел подняться и пойти рядом с Озеровым, но не смог. Ноги не слушались. Ему стало так обидно за свою слабость, что он даже заплакал. Кусая в кровь губы, он испуганными глазами смотрел на приближающихся немцев в стальных касках, на стволы автоматов с маленькими, темными отверстиями, направленными на дядю Сашу, Ваню Озерова, на бойцов, и ему стало так страшно, что он даже закрыл глаза. Закрыл, чтобы не видеть, как, скошенные пулями, рухнут на землю его товарищи.

«Вот сейчас… Сейчас еще раз прозвучат выстрелы, и все… Наступит конец».

И мальчик услышал выстрелы. Вокруг били пулеметы, гудели моторы, лязгали гусеницы, трещали деревья. Слышались перепуганные голоса немецких солдат: «Панцер! Панцер!»

Олег открыл глаза и огляделся. Первое, что он увидел, были танки. Самые настоящие советские танки. Со звездочками на башнях. Только они шли почему-то не с востока, не со стороны Березовска, а с запада. Танки, не останавливаясь, по просекам и лесным дорогам выскочили на опушку и стали спускаться в лощину.

— Нина, к командиру скорей! — крикнул Асланов фельдшеру, которая бежала от автострады.

Нина нашла Александра под полусожженным дубом. Опираясь на руки, он приподнялся с земли и смотрел в сторону Волчьей пади, где советские танки громили остатки немецкой колонны. Потом повернул голову и стал глядеть на своих однополчан.

Вскоре он потерял сознание.

Светлова сбросила с себя полушубок, расстелила его на снегу. С помощью Асланова и Озерова положила командира на спину. Потом расстегнула на нем шинель, взяла шприц, сделала противостолбнячный укол и стала перевязывать. «Господи, и врача, как назло, нет!..»