Георгий Зангезуров - У стен Москвы

— Да, господин полковник, — закончив свой доклад, с горечью сказал Мизенбах. — Не так давно мы по этой дороге двигались на Москву. Достигли ее предместий, и вдруг все полетело к дьяволу…

— Ничего еще не полетело, господин Мизенбах! — воскликнул адъютант фюрера. — Поражение под Москвой — это случайность.

— А под Тихвином и Ростовом?

Полковник не ответил.

— Сперва они нанесли удар по нашим флангам на южном и северо-западном направлениях, сковали там наши силы, а потом перешли в контрнаступление здесь, в центре. Это уже не случайность, господин полковник.

— Что же, по-вашему, это конец? — все больше раздражаясь, спросил полковник.

— Нет, господин полковник. Я далек от этой мысли. Но вы сами видите, какое нас постигло несчастье на подступах к русской столице.

— Ваше несчастье в том, господин Мизенбах, что вы потеряли веру в нашу победу.

Мизенбах поднял голову и холодно посмотрел на своего собеседника:

— Но позвольте…

Полковник не обратил внимания на его реплику.

— Все, что случилось здесь, в России, случилось в результате слабоволия и нераспорядительности некоторые генералов. Но теперь все будет по-иному. Со вчерашнего дня фюрер взял главное командование сухопутными войсками лично на себя.

— Ка-ак? — поразился Мизенбах. — А фельдмаршал фон Браухич?

— Снят с поста. Генерал-фельдмаршал фон Бок…

— Что, он тоже снят?

— Он, видите ли, заболел желудком, — съязвил полковник. — Но фюрер охотно удовлетворил его просьбу об отпуске. Пусть лечится.

— Кто же назначен вместо него?

— Фельдмаршал фон Клюге. Ваш командующий. И это еще не все. Будут отстранены от своих постов и сурово наказаны все, кто перестает верить в нашу победу, кто проявляет нерешительность.

С этими словами адъютант фюрера расстегнул ремни на своем объемистом портфеле, достал из него пакет и вручил его Мизенбаху. Тот некоторое время держал его в своих руках, пытаясь определить, что же содержится в нем. Так и не придя ни к какому определенному выводу, генерал распечатал пакет, извлек из него лист бумаги с машинописным текстом. Это был приказ, подписанный лично Гитлером. За то, что армейская группа, вопреки существующему приказу, не устояла против натиска советских войск и отступила, он, генерал фон Мизенбах, снят с должности, разжалован в рядовые с лишением всех чинов и отличий. Командиром вместо него назначен генерал Ольденбург.

Полковник видел, как задрожал в тонких пальцах Мизенбаха лист бумаги с приказом Гитлера, как побледнело его лицо.

— Я очень сожалею, господин Мизенбах, что именно мне пришлось вручить вам этот приказ, но… такова воля фюрера.

Полковник сухо попрощался с бывшим командиром армейской группы и уехал разыскивать Ольденбурга.

Перед рассветом к Хмелеву постучала квартирная хозяйка и зло, с издевкой крикнула через дверь: «Эй, господин Хмелев, ваши уходят. Смотрите не опоздайте!..» Тот сперва никак не мог сообразить, кто именно и куда уходит. Быстро одевшись, он вышел из дому и… остолбенел. Вся улица была забита военным транспортом и какими-то немецкими подразделениями. Приглушенно урчали машины, громыхали по обледенелой мостовой орудийные колеса, скрипели повозки, храпели лошади, слышались недовольные голоса солдат. И весь этот поток двигался на западную окраину города.

«Немцы оставляют Березовск!» — с тревогой подумал Хмелев и, боясь, что гитлеровцы уйдут, а он останется здесь один на один с людьми, которых предавал, влился в общий поток отступающих. На немцев он все-таки надеялся, он был даже уверен, что о нем не забудут. Стоит ему добраться до здания бывшего городского Совета, где размещалась немецкая контрразведка, и сразу все устроится.

Но вот и знакомый двухэтажный кирпичный дом. Вон и капитан Шлейхер. Он стоял у подъезда и руководил погрузкой имущества. Мимо него к машинам пробегали солдаты с тяжелыми чемоданами, какими-то толстыми папками и автоматами.

Хмелев, не раздумывая, подбежал к одной из машин и стал помогать солдатам забрасывать чемоданы в кузов. Те покосились на него, но не отказались от помощи. Машину наконец загрузили. Два солдата залезли наверх и уселись на ящики. Хмелев, ухватившись за борт, тоже хотел забраться в кузов. Его грубо оттолкнули. Тогда он подошел к Шлейхеру и стал просить, чтобы тот взял его на какую-нибудь машину. Шлейхер, занятый своими делами, не слушал его. Хмелев тронул его за рукав шинели. Капитан, обернувшись, рявкнул на него так, что предатель отскочил в сторону. Из подъезда вышел полковник Берендт. Он что-то сказал Шлейхеру и сел в машину. Машины тронулись. Капитан вбежал в калитку. Раскрылись ворота, и из глубины двора вышла колонна русских людей, которые до этого содержались в подвалах контрразведки.