Владимир Маканин - Асан

— Поди, поди, — ласково сказал. Вони не захотел. Остерегся времяшу крикнуть строже — времяш ведь не вояка, времяш и реально в штаны наложит.

А в моих ушах щелкнуло. В слуховом пространстве левого уха… Щелк! Щелк!.. Но уже звонче. И уже много выше моего уха… Так что после я легко счел, что этот звук — с небес. Там прищелкнули чьи-то громадные звонкие пальцы. Там возникло мое рыночное умение, мое оно , которое Коля Гусарцев, когда хотел мне льстить, называл талантом.

Я вдруг понял свой пот. Запах пота. Смысл… Моего пота!.. Вот как с Дудаевым надо… Более того, я понял не только про Дудаева, а сразу про многих-многих дудящих… вот ведь как с ними надо… независимо от их лиц… званий… национальностей. Да, с Небес… Божья подсказка.

Колонна ушла. Дудаев на первой машине… Чуть что, он успеет выпрыгнуть в кусты. При атаке с воздуха. Сообразит… Профи!.. Малость оцарапает свой мундир… Нос… Так что я, уже конкретно подумав про укрывающие его кусты и его оцарапанный нос, пошел к складской рации.

Каменным, медленным шагом шел. Вот как с ними надо. (Но весь был в жару… Пылал. Щеки и уши, лицо горело.) Нашел бумажку-квиташку с фамилией, оставленную тем подполковником в кожане… Тем, жующим кинзу Васильком.

Василька в Ханкале полковые связисты нашли мне по рации в минуту. Известен!.. Теперь он не жевал, зато говорил жутким басом. Важный… Тоже, как стало понятно, он вынул планшетку. Я ему кратко… Про грабеж. И про усики. И про дорогу Шали-Ведено очень кратко и точно. Про всю ящеричную колонну с так любовно подобранным грузом цвета хаки.

Василек ничего не пообещал, а просто дал конец связи . И как обрубило — я стал далек от всего окружавшего.

И холоден, до зябкости холоден. Я стал лед. Ни кровинки тепла… Я, помню, разом обессилел, сделав тот первый самостоятельный шаг… Колонна с моим складским добром еще в пути. Колонна еще пыль за собой тянула. Сопли не убрала… Они еще были недалеко. Сейчас, в шесть с минутами, они были близко. Но я ведь уже знал наперед. Знал, где они будут в семь тридцать… Ровно в семь тридцать. Где и в каком виде.

В виде каши.

И тогда же Бог упрекнул меня этой кашей и остановил меня. Не воюй … Бог подсказал мне третий путь.

С тебя хватит крови, майор Жилин… Ты не вояка и не мститель. Ты обычное честное дерьмо. И хотя ты никто и ничто, майоришка Жилин, ты не сразу сгинешь в уже начавшемся непредсказуемом кровавом бардаке… Продавай … Тебе не выжить иначе.

Предлагай — и продавай… С дудящими только так. И не стесняйся… Твоя миссия!

Дудаев примчался. Без мундира… В пиджачке. Каким был в дороге, такой и примчался.

Но вот ведь чутье!.. При атаке с воздуха ему не пришлось сигать в кусты, царапая мундир, нос и лоб. Оказывается, он не отбыл с собранной и пополненной (у меня на складах) колонной в горы, он только отправил ее и… и правильно сделал. Сам он поехал сразу по другим делам. Но пришлось вернуться.

Потому что от отправленной им колонны уже в семь двадцать девять осталась пыль. В семь тридцать его бойцы, сопровождавшие награбленное, уже рванули на небеса — все разом. В семь тридцать пять, я думаю, их там уже встречали. Расселяли… По комнатушкам… По койкам… Гурии уже заждались и готовы были их обласкать… Впрочем, частично боевиков этой колонны Дудаев сохранил. Сами сохранились!.. При виде (и при реве) вертушек Василька часть чеченцев разбежалась в кусты очень грамотно. Ну, понятно, служили в рядах… Учились в учебках… Когда-то.

Дудаев, хотя и без погон, хотя и переодевшийся, в пиджачке, владел собой и ситуацией. Он не знал в те дни поражений… Он довольно спокойно сказал мне, что он снова придет с бойцами к моим складам. И снова заберет себе оружие… Сегодня же!.. Точно так же… Столько же БТРов. И гранатометов столько же. И «калаши», само собой. И патроны.

Затем, чуть хмыкнув, он решил не мелочиться:

— Я заберу все.

И только затем спросил, глядя глаза в глаза:

— Кто мог меня предать? — и так странно, так колюще он смотрел на меня.

И знал вроде бы ответ. Но верить в такое не верил. Чтобы этот времяш мог так быстро, так мгновенно в ситуации разобраться?.. этот никчемный, пропахший, подванивающий честным потом, всеми брошенный майоришка?.. он?.. это складское дерьмо?!

Однако!.. Однако при этом Дудаев впервые (впервые за годы) смотрел на меня, нечеченца, с настоящим уважением.

Я пожал плечами:

— Предают только друзья. Вы же сами сказали… Предают только лучшие, верные друзья.