Джеймс Джонс - Тонкая красная линия

— Так почему же ты только теперь решил обратиться?

Тут-то и настала та самая минута, от которой зависело все.

Файф действовал инстинктивно, не обдумав ничего заранее, просто так, как получится. Он не стал оправдываться или лгать, а глянул врачу прямо в глаза и небрежно, даже немного нагловато бросил:

— Да потому, что сейчас это меня больше стало беспокоить.

У Рота скривилась губа, глаза сверкнули, но тут же выражение его лица изменилось, и он улыбнулся такой же циничной, понимающей ухмылкой, как у Файфа. Он снова нагнулся к ноге, пощупал, покрутил ее. И потом сказал, что дело серьезное, скорее всего, надо будет делать операцию, а потом пару месяцев подержать ногу в гипсе. Готов ли Файф к такому повороту?

Файф опять ухмыльнулся, только на этот раз немного поосторожнее:

— Конечно, если от этого будет прок, сэр. Может, и стоит попробовать…

Подполковник опять наклонился к больной ноге, немного помолчал и сказал, что, может быть, стоит, а может быть, и нет — бог его знает. Все эти штучки, когда связки и сухожилия повреждены, — дело сложное и не очень пока что надежное. Правда, в военно-морском госпитале в Эфате есть, говорят, отличный хирург-ортопед, мастер по таким делам. И страсть как любит со связками да суставами возиться. А потом, возможно, Файфа придется и в Новую Зеландию отправить, если очень уж долго надо будет держать гипс. Тут на лице у Рота снова появилось что-то вроде легкой блуждающей улыбки, и, повернувшись к санитару, он бросил:

— Надо будет солдата приготовить к эвакуации…

Файф просто обалдел от радости, сидел, боясь поверить в свою удачу. Ему все казалось, что что-то вдруг случится и все это окажется обманом. Он молча нагнулся, принялся натягивать носок на ногу, потом поднялся с табурета, пошел к выходу. Неожиданно Рот окликнул его. Файф обернулся.

— А ты, я гляжу, уже сержант?

— Не понимаю, сэр.

Рот ухмыльнулся:

— Тогда ведь ты капралом был, верно? А что с очками? Так, значит, и не добыл? Ну уж теперь, когда туда приедешь, скажешь. Там тебе подберут.

«Ну и чудеса, — подумал Файф. — С чего бы это он такой стал?» Тот самый подполковник Рот, который тогда мог так спокойно решать, что ему оставить — жизнь или смерть, теперь стал просто заботливым дядюшкой. Даже не верилось.

Ему пришлось ждать трое суток, пока пришло госпитальное судно. И эти трое суток были днями сплошной нервотрепки, страданий и переживаний. Теперь, когда он был уверен, в удачном исходе, его вдруг начали терзать сомнения, правильно ли он поступает. Может, вовсе и не следовало заваривать эту кашу, может, взять да и сбежать из лазарета, как Уэлш? Да нет, пожалуй, это ни к чему. Он призывал в свидетели рассудительного Мактея. Сомнения не проходили. В конце концов он решил спросить самого Уэлша — тот как раз явился в лазарет, принес вещи одного солдата, который должен был эвакуироваться.

— Выходит, парнишка, ты все же своего добился? — осклабился тот во весь рот, подходя к Файфу. А в глазах его горело глубокое презрение.

— Выходит, — пожал плечами Файф. Ему уже все было безразлично. — Да вот только все думаю… Может, не уезжать, а?

— Чего-о? — Уэлш даже поперхнулся.

— Да так… Тоскливо что-то на душе. И скучать, наверное, буду… Да и вроде бы сбегаю, что ли…

Уэлш опять уставился на него в упор, ухмыляясь во весь рот, в сумасшедших глазах плясали огоньки.

— Эт-то уж точно, парнишка. Точно! Коли так думаешь, выходит, вроде бы, что оставаться надо…

— Ты так считаешь? Может, и взаправду мне сегодня вечерком отсюда сбежать?

— И то верно… — Уэлш призадумался, но тут же ухмылка снова скривила его рот. — Знаешь, что я тебе сказку? Я тебе открою, почему тогда выгнал тебя из штабной палатки. Думаешь, мы действительно не знали, что ты вернешься? — И, не дав времени ответить, быстро добавил: — Отлично знали. Да только плевать мне было на это. Просто мне позарез надо было от тебя отделаться. Ты же ни к черту не годен. И писарь ты — хуже не придумаешь. Так на кой черт ты мне такой нужен тогда был? Вот то-то, парень!

До чего же Файфу в эту минуту хотелось ударить что есть силы по этой нахально ощерившейся, наглой роже! Но он как лежал, так и остался лежать. Уэлш же не собирался ждать ответа, он сразу вышел из палатки, хлопнув парусиновым фартуком, и скоро шаги его затихли. Больше Файф его не видел.

Разумеется, Файф не сбежал в тот вечер из лазарета, а на следующий день их уже перевели на госпитальное судно. Сперва ему было немного грустно, но потом, когда их на катере повезли на корабль, все быстро прошло и даже стало весело оттого, что он наконец-то избавился от всех этих ужасных людей, которые так его ненавидели. День был просто чудесный, ясный и солнечный.