Анатолий Чехов - Кара-курт

— Так то ж свята правда, товарищ бригадный комиссар! — воскликнул Вареня´. — Я ж хотив, шоб воны хочь трохи нас боялысь...

— Старший лейтенант, сделайте выводы. На вашего переводчика за самоуправство наложить взыскание. Его стажировку — под вашу личную ответственность. С этим все. Завтра утром отправляйтесь с группой пропагандистов по аулам разъяснять ноту Советского правительства. Постарайтесь установить контакты с населением в целях предотвращения организации диверсионных групп. Вас, — обернулся он к Клычхану, — от командования благодарю. Сегодня вы оказали нам еще одну услугу.

Комиссар вышел. Невысокий и полный, он, видимо, больше других страдал от жары, но виду не подавал, хотя у него, так же как и у многих красноармейцев, гимнастерка на спине темнела от пота.

С дальней окраины города донеслась беспорядочная стрельба. Все прислушались. По улице кто-то скакал наметом. К агитмашине подлетел верховой в пограничной форме, одним махом спешился, как штык встал перед комиссаром. Яков узнал младшего сержанта Белоусова.

— Товарищ бригадный комиссар, разрешите обратиться к старшему лейтенанту.

— Обращайтесь. А что, собственно, стряслось?

— Разрешите вслух?

Ермолин посмотрел на Кайманова, тот едва заметно пожал плечами:

— Разрешаю.

— Товарищ бригадный комиссар! Неизвестные бандиты обстреляли зажигательными пулями трофейный склад с товарами, бросили несколько гранат. Склад загорелся. Капитан Ястребилов выехал на место с маневренной группой. Вам, товарищ старший лейтенант Кайманов, приказано со взводом резервной заставы блокировать бандитов со стороны гор, чтоб не ушли в глубь страны. Взвод выслан вслед за мной.

Слушая донесение Белоусова, Яков видел, что Клычхан вел себя так, как будто ни слова не понимал по-русски: перебегал взглядом с Ермолина на Белоусова, с напряжением смотрел в лицо Кайманову.

Стрельба в районе склада не прекращалась.

— Горбан! — воскликнул Клычхан по-курдски. — Я понял, о чем говорит ваш кызыл-аскер. Я знаю, где эта стрельба. Бандиты напали на склад! Едем! Я знаю, как туда проехать скорей. Прикажи дать мне коня!

Вслед за Белоусовым размашистой рысью подлетел к агитмашине взвод пограничников, присланный Ястребиловым. Садясь на коня, Яков отметил, что Клычхан заинтересовался поджогом, обрадовался, когда нашелся конь и для него. Вскочив в седло, Клычхан точно указал направление и повел отряд кратчайшим путем, что, стараясь быть беспристрастным, тоже отметил про себя Кайманов.

Выехав за окраину города, они увидели огромную территорию склада, спрятанного среди гор. Шерсть и хлопок в тюках, штабеля ящиков, очевидно, с урюком, сабзой и биданой, еще какие-то упаковки, собранные здесь в огромных количествах для отправки в Германию, — все это было затянуто сейчас дымом. Несколько человек сбивали пламя огнетушителями, но в двух или трех местах огонь не сдавался: дым поднимался к небу густым столбом. За дымом — цепочка пограничников, заняв позиции на пологом склоне сопки, вела частую перестрелку с поджигателями, отходившими в сторону границы. С той стороны, куда вышел взвод под командованием Кайманова, не было ни пограничников, ни бандитов. Яков сначала заподозрил, что Клычхан нарочно сюда их вывел, чтобы прибывшее подкрепление не повлияло на соотношение сил, но потом понял, что именно эти позиции предписывал ему занять Ястребилов. Почему? Может быть, потому, что действительно опасался отхода бандитов в глубь страны, а скорее всего потому, что ни с кем не хотел делить лавры победы.

— Смотри, Кара-Куш! — протягивая руку в сторону склада, воскликнул Клычхан. — Если бы не вы, десятки таких складов ушли бы в Германию. Я буду до конца своих дней рассказывать своим соотечественникам о великих Советах, открывших окна солнца и родники влаги в аулы нашей жизни.

Кайманов послал Белоусова с донесением к капитану, что группа, прибывшая как заслон, заняла указанную комендантом позицию, расположил своих бойцов по гребню сопки, полукольцом закрывавшей котловину, только после этого ответил Клычхану, которого продолжал держать возле себя.

— Ты очень хорошо сказал, джан Клычхан! Завтра мы начинаем большую поездку по окрестным аулам с обращением Советского правительства к иранскому народу. Будем благодарить тебя, если поедешь с нами. Одно слово соотечественника, сказанное в нашу пользу, может оказаться сильнее десяти слов советских военных начальников!

— Арбаб! — с пафосом ответил на его речь Клычхан. — Я все сделаю, чтобы помочь Советам. Каждое слово в пользу Красной Армии, это — слово против моих врагов, погубивших брата Казанфара! Прикажи дать мне какую-нибудь бумагу, чтоб ваши солдаты меня к вам пропускали. — Заметив, что Яков не отреагировал на его просьбу, Клычхан добавил: — Прости, Кара-Куш! Я опять назвал тебя «господин». Я хочу сказать тебе «товарищ»...