Игорь Горбачевский (Астапов) - Черно-белые сны

— Уходим, уходим! — старший лейтенант Саркисян махал вправо, указывая путь отхода. Группа бросилась в указанном направлении. Я, достреляв ленту, побежал следом.

Ветки хлестали по лицу, листва сливалась в одно пятно, пули, почирикивая, обгоняли нас и уносились куда-то. Каким-то чудом мы не нарвались ни на одну из мин или растяжек. Через, казалось, вечность такого бега группа вырвалась к горам. Пробежав по склону метров двадцать вверх, мы залегли и приготовились к стрельбе. Я заправил новую ленту. Но из «зеленки» так никто и не вышел.

Пройдя километра полтора, мы остановились и вышли на связь

— «Вершина», «Вершина», я — «Ущелье-три».

— «Ущелье-три», я «Вершина», прием!

— «Вершина», я «Ущелье-три», требуется эвакуация двух ноль двадцать первых, квадрат…

Целую минуту в эфире был слышен только треск и завывание помех.

— «Ущелье-три», я — «Вершина». Повторите!

— «Вершина», у нас два ноль двадцать один, повторяю, требуется воздух…

— Бля…

Я представил капитана Платицына, неверяще смотрящего на рацию — два «двухсотых» в самом начале рейда…

— «Ущелье-три», ждите «вертушки», повторяю, ждите…

Я не здесь.

Я вижу группу, которая приготовилась к движению и, привычно попрыгав, пошла вперед, навстречу белому пламени — и я знаю, что оно сейчас поглотит их; что жить им осталось меньше суток, я это уже знаю — и хочу крикнуть им, предупредить; но кто-то воткнул мне в грудь раскаленный стальной штырь, выбив из легких воздух, лишив возможности даже пошевелиться…

Последний парнишка, вскинув на плечо ПКМ, перед тем как шагнуть в пламя, обернулся и, встретившись со мной глазами, улыбнулся. Эх, парнишка, парнишка, ты еще не знаешь, что скоро ты встанешь перед выбором: или предать и остаться в живых, или остаться и умереть…

Через четверть века я, восемнадцатилетний, улыбался себе теперешнему.

Пламя накатилось, поглотило паренька с пулеметом, ударило по мне.

— «Скорая»! «Скорая»! — где-то далеко чей-то знакомый голос. Какая, нахер, «скорая»?! «Вертушки», «вертушки» вызывай!

Пламя разгоралось все ярче, раскаляя воткнутый в сердце штырь, норовя выжечь глаза даже сквозь закрытые веки, делая боль совсем невыносимой, выдавливая хрип вместо крика и…

… и кто-то милосердный выключил свет.

Pink Floyd (c)1975 «Wish You Were Here»