Виктор Муратов - Перевал

— В чем? — выдержав взгляд Кутипова, деланно удивился Борис. — А-а, понимаю… Только… Сам же видел приговор. Да и фотокарточку они тут такую состряпали, что… Словом, одна теперь у меня дорога. Только не тяни, Борис Михайлович, надоело в этом лазарете.

Глядя на закрывшуюся за Кутиповым дверь, Борис мучительно размышлял: «Почему он не забрал меня к себе сейчас? Ведь я дал согласие. Еще не доверяет? Конечно. Нельзя же всерьез подумать, что Кутипов печется о моем здоровье. Что-то они темнят, выжидают. Но что?..»

Теперь в комнате. Севидова вновь стали собираться старые знакомые. Ежедневно навещал Бориса Феодосий Николаевич Ташлык.

— Майор Ланге постоянно интересуется вашим здоровьем, — говорил он, осматривая уже почти зажившую рану. — Торопит.

— Я тоже тороплюсь, — ответил Борис.

— Понятно.

Не приходил только Тит Лозняк. По словам Дерибаса, Тит лежал с примочками. Лозняка избили его же дружки, писаря канцелярии, — поймали где-то в укромном месте и устроили темную…

— Обидно за Лозняка, — высказал сожаление Борис Севидов. — Такого азартного партнера отколотили. За что же его?

— Вроде бы украл у них что-то.

— Хиба у нашего брата есть шо красть? — усмехнулся Рябченко.

— Не скажи, Петро, — возразил Дерибас. — У нашего — ничего, а у тех канцелярских крыс гроши есть, им трохи платят.

— Такой опытный вор — и попался? — удивился Борис.

— Ото ж и я так думаю, — согласился Дерибас. — Лозняк дюже хитрый, шоб попасться. Да и не станут его дружки бить, Лозняк среди них атаманит.

— А кажешь, шо с примочками лежит.

— То верно, Петро, лежит. И в лице изменился, и злой дюже стал.

…Дерибас был прав. Когда Тит Лозняк пришел в комнату Бориса, его трудно было узнать. Смуглое лицо стало землистым, руки тряслись, под левым глазом желтело пятно — след заживающего кровяного подтека.

— Ото добрый фонарь подвесили, — хмыкнул Рябченко.

— Замолкни! — одернул его Лозняк. — А то тебе сейчас цветных фонарей подвешу. — Он потер пальцами под глазом и возмущенно выкрикнул: — За что, а? За что? Да еще все гроши отобрали. А я их не крал. Гад буду, не крал! — божился он, обращаясь в основном к Борису Севидову. — Я нашел сверток возле канцелярии. Там были гроши. Семьсот рубчиков было! Теперь играть не на что.

— Да успокойтесь, господин Лозняк, дам я вам в долг, — утешил его Борис.

— На кой мне в долг! Хватит! Я тебе и так должен. Вы играйте, я сейчас приду. Тит достанет гроши. У Тита везде кореша найдутся. А из этой тюряги надо рвать. Я им покажу! — продолжал горячиться Лозняк. — Ладно, кореша, сейчас гроши будут.

— Эк нашего Тита проняло, — усмехнулся Борис, когда за Лозняком закрылась дверь.

— Да, — согласился Дерибас, — дюже горячий. Теперь не скоро охолонется.

— Так цэ ж гарно, — ответил Рябченко. — Мабуть, Лозняк и нам тикать поможе.

— Поможе, Петро, поможе, он тебе на «корриду» тикать поможе, — озабоченно говорил Дерибас. — Шо ж он задумал, прохиндей косоповязанный? Вчера в лазарет приезжал Оберлендер, потом Лозняка к майору Ланге вызывали… Дюже хитрый Лозняк, дюже. Навроде бежать задумал.

…Дерибас оказался прав. Тит вернулся без денег и заговорил о побеге всерьез.

— Словом, кореша, надо рвать когти. Не хочу больше за колючкой. Кто хочет со мной — айда.

— Что же ты будешь делать там, — поинтересовался Севидов, — воровать?

— На воле жить можно при любой власти. Главное — вырваться из-за колючки, а там… кто хочет — воруй, кому охота башку под пули подставлять — беги к партизанам.

— А як шо тебя поймают партизаны? А, Тит, шо делать будешь? — спросил Рябченко.

— Ну и что? Кому я плохо сделал? Помог бежать коммунистам от фашистов. Еще спасибо скажут, что подкрепление привел. Вы же подтвердите?

— А почему ты думаешь, что мы уйдем к партизанам? — спросил Севидов.

— А куда же? — усмехнулся Лозняк. — Кончай темнить, гражданин старший лейтенант. Тит Лозняк не дурак, все понимает. Да только зря меня боитесь, Тит — вор, но Тит — не фашистский легавый.

— Да, тут есть над чем мозгой пошурупить, — проговорил Дерибас. — Тит дело гутарит. Только ж как убежишь? Три ряда колючей проволоки…

— Ха! У Тита Лозняка двенадцать побегов. Я до войны из Актюбинского централа бежал!

— Почему ты один не хочешь бежать? — спросил Борис. — Ведь одному легче.

— Да что я, по натуре какой-нибудь жлоб? — возмутился Тит. — Сам рвану на волю, а корешей оставлю чалиться? — Лозняк помолчал, потом решительно махнул рукой. — Если честно, то вы нужны мне для крыши.