Петр Лебеденко - Навстречу ветрам

Андрей повел своих друзей в парк. Ему хотелось побыть с Игнатом, но ни Лиза, ни Ольга не отставали от них ни на шаг. Украдкой Андрей наблюдал за Ольгой. Он не мог не видеть, что девушка глаз не спускает с Игната, хотя и старается держаться все время в стороне. «Она, наверно, и приехала сюда затем, чтобы немного побыть с ним рядом, — подумал Андрей. — А Лиза? Кажется мне или на самом деле она стала холодней к Игнату?»

Лиза не отпускала руку Андрея. Он заметил, что Лиза чем-то возбуждена. Никогда раньше он не видел, чтобы она так часто и так подолгу смеялась, так много говорила. То, что Лиза главным образом говорила с ним, а не с Игнатом, Андрею не нравилось. Он, Андрей, для нее только товарищ, Игнат же — значительно больше! Не обидится ли Игнат? Не поймет ли он это по-своему?

Понимаешь, Андрюшка, — говорила Лиза, — я почему-то здесь, среди летчиков чувствую себя, как дома. Это, наверно, моя стихия. Все здесь хорошо. И кажется, что у вас здесь всегда праздник: веселье, смех, куча интересных вещей!

Но ведь они учатся! — негромко заметила Ольга. — А разве учиться легко?

Лиза не обратила на ее слова внимания и продолжала:

Ни одного грустного лица! Какие-то вы все особенные. А как смотрят на вас гости! Как на героев!

Она рассмеялась и встряхнула его руку:

Ну, скажи, неправа я? Не вечный у вас тут праздник?

Они уже вошли в парк, и Андрей показал на скамью:

Давайте присядем.

Первой села Лиза и пригласила Андрея:

Садись рядышком.

Но Андрей усадил рядом с ней Игната, с другой стороны Ольгу, а сам сел на траву у их ног.

Ты спрашиваешь, Лиза, — сказал он, — не вечный ли у нас праздник? Нет. Наоборот, у нас мало бывает праздников. Трудно нам дается учеба. И тем, которые уже летают, тоже трудно. А многих тянет назад их прежняя жизнь, профессия. Правду сказать, и я часто тоскую о нашей стройке…

Ты? Тоскуешь о стройке? — удивилась Лиза. — О кирпичах и цементе?

Андрей кивнул головой:

Да.

Не верю!

Почему ж не поверить… С нами в училище приехал один паренек с Волги. Хороший такой паренек… И каждый вечер он рассказывал об одном и том же: «Эх, говорит, нету рядом Волги, тоска. Мы с батей на плотах работали. Утречком проснешься, воздух свеж, а мимо — Жигули! Ой, красота какая! Голову в воду окунешь, потом встряхнешься да как закричишь: «Ого-го-го-го!..» И пошло эхо по Жигулям летать. Тоскую я, товарищи…» Так и не выдержал. Попросил командование отпустить его и уехал к себе, к Жигулям.

Дурак! — презрительно воскликнула Лиза. — Дурак набитый этот ваш волжанин!

Андрей промолчал, Ничего не сказал и Игнат. Только Ольга застенчиво, словно боясь осуждения Лизы, проговорила:

Почему ж дура к? Я вот тоже люблю свою стройку и свою профессию. И никуда не ушла бы.

Это потому, что ничего лучшего ты не видала, — бросила Лиза.

Правда, Лиза, — согласилась Ольга. — Лучшего я не видала… — И, немного помолчав, добавила: — Да мне и так хорошо.

А ты, Игнат, что думаешь? — спросила Лиза. — Ушел бы ты отсюда, как тот волжанин?

Игнату не хотелось об этом говорить. Ему ни о чем не хотелось говорить. Невольно наблюдая весь сегодняшний день за Лизой, он думал о том, что здесь, среди летчиков, у нее прорвалось наружу то, что она и раньше плохо умела скрывать. В день возвращения с медкомиссии на стройку он заметил, что Лиза была очень разочарована. Он вспомнил ее слова, когда поднялся в тот день на леса: «Зачем… этот фартук? И мастерок?..» Будто он был в чем-то виноват перед ней. И потом, когда уже прошло много времени и он старался забыть о своей неудаче, она часто напоминала ему о ней. Понимала ли она, что ему это больно? Да, понимала. Он говорил ей об этом. И вот сейчас… С каким презрением она крикнула: «Дурак набитый этот волжанин!» Конечно, он, Игнат, не ушел бы из училища, если бы его приняли. Но она говорит об Андрее и его товарищах: «Какие-то вы все особенные!» «А какие же мы? Я, Белянка, волжанин? Да, какие мы? Серые? Ненужные? А она сама? Разве она сама не такая, как мы?»

Он украдкой посмотрел на Лизу, словно давно ее не видел. Сквозь ветви дерева пробивался снопик солнечных лучей и золотил ее пышные волосы. Глаза блестели, рот был полуоткрыт, и влажные губы чуть-чуть вздрагивали. Ему вдруг захотелось прижаться лицом к ее лицу, целовать волосы, губы, глаза и говорить, чтобы слышала только она: «Лиза, милая, уйдем отсюда, уйдем к себе, нам будет хорошо и там. Я буду долго, долго, всегда тебя любить…»

Но, глядя на нее сейчас, он с горечью думал: «Она, наверно, уйдет от меня к кому-нибудь… Может быть, к Андрею…»