Мкртич Саркисян - Сержант Каро

— Ты права, — принял ее сторону Варужан и вдруг осекся: — Смотри!..

На том краю болота стояло трое немцев. Вдалеке затарахтели моторы. Показались мотоциклы, выгрузили солдат и снова укатили. И так один за другим. Всколыхнулось болото тишины.

— Мари! К командиру! Быстро!

— А ты?

— Я остаюсь здесь.

— Будь осторожен, Варужан! Пожалуйста!..

Немцы гуськом потянулись по берегу реки. Шли осторожно, ища проходы. Варужан встревожился. Дуло его автомата высунулось из ветвей. Бегущая лесом Марина услышала длинную автоматную очередь. Значит, на берегу завязался неравный бой.

Марина доложила командиру обо всем, что видела, и присоединилась к солдатам своего взвода. Рота уже преодолела половину пути до реки.

Бой длился до самого вечера. Наконец противник был сломлен: в реке и на болоте он оставил десятка два убитыми. Рота потеряла четверых, семь человек были ранены. Варужана не нашли — ни среди живых, ни среди мертвых.

Он пропал без вести.

Минас опустил ношу перед командиром, расправил спину и доложил по уставу:

— Товарищ лейтенант, ваше приказание выполнено. Гляньте, кого я вам раздобыл!..

Ваан, оправившийся после ранения, восхищенным взглядом окинул разведчика, потом поглядел на немца, съежившегося на полу, и от удивления ахнул. Перед ним был сам фон Браун.

— Герр Браун? Вот так встреча!

Пленный поднялся, уронил голову на грудь. Он был ранен.

— Минас, как это могло случиться?

— Товарищ лейтенант, я тут ни при чем. Везу его на мотоцикле, и вдруг… — Минас стал заикаться. — Пппрости ммменя, товварищ лллейтенант, кому, как не тебе, пппризнаться: на повороте живвот — ккак подведет: я, ккконечно, остановил мотоцикл. И пока я… Чтоб его ччерт побрал! Оббернулся, а он ббежит. Ты кудда, кккричу, сссукин сссын?! Вертай назад. Так нет же, бежит, и все. Ввыхода не было, ввыстрелил…

— Ладно! Иди! — махнул рукой Ваан.

— Так он бы убег, не выстрели я, товарищ лллейтенант! — не унимался разведчик.

Минас выложил на стол монокль Брауна. Когда монокль был водружен на обычное место, глаз снова увеличился втрое, но по-прежнему остался испуганным.

— Что вас привело в город Ж.?

Пленный хранил молчание.

— Вот как, — повеселел Ваан, — Браун решил разыгрывать из себя героя? Да, Возня себя не оправдала. Мы повернули оружие куда хотели, не так ли?

— Так, — наконец выдавил из себя пленный.

— Это разумно, герр Браун, что вы заговорили. Вас, как провалившего дело, надо понимать, отозвали?

— Как вы можете знать об этом?! — лицо его выражало крайнее удивление.

— Это мое предположение, — сказал Ваан. — Вас потом назначили командовать эсэсовской частью и отправили в эти места — ликвидировать партизанское движение, так сказать, замаливать вину. Угадал?..

— Вам-то откуда известно?

— Все это я знал и без вас, теперь ваша очередь рассказывать.

— Что вас интересует?

— Какие части переброшены сюда?

— Эсэсовский полк «Бранденбург».

— Кто командир?

— Я.

— Личный состав и вооружение?

— Две тысячи пятьсот человек. Три стрелковых батальона. Полку приданы две минометные батареи, одна артиллерийская и две бронетанковые роты.

— Вооружение?

— Все автоматчики. Полк переброшен из Франции.

— Когда прибыли?

— Неделю назад.

— Благодарю за ценные сведения. Надеюсь, в обиде на нас не будете. Война есть война.

— Лейтенант! Надеюсь, вы не откажете мне в помощи.

— Не понял…

— Вы не позволите, чтобы меня расстреляли… Я и так уже пострадал…

— Герр Браун, вы «дорогая дичь», уверяю вас. Командование штаба бригады вами заинтересуется, вот увидите. Полагаю, что даже инстанции повыше. Вот они-то и решат — как быть с вами, организатором «национальных легионов», видным эсэсовцем.

— Расстреляют! — простонал он, монокль повис в воздухе.

— Герр Браун, возьмите себя в руки, вспомните, как держались наши во время нечеловеческих пыток.

— Я человек идеи, — проронил пленный, — а не солдат.

— Человек идеи это прежде всего солдат, — возразил Ваан. — Вам не хватает именно идейности, герр штурмбанфюрер. По этой лишь причине вы не солдат и не были им никогда.

— В каждом из нас говорит инстинкт самосохранения, — виновато вставил Браун.

— На войне он плохой попутчик. На войне такого солдата после первого взрыва бомбы видят либо с поднятыми руками, либо со спины.

— А в вас, разве в вас не сидит этот дьявол? — сделал выпад Браун.

— Говоря по совести, герр штурмбанфюрер, я считаю себя до конца преданным родине солдатом. Это не просто война, это поединок, поединок не только физических, но и духовных сил. Вы считаете наших солдат безумцами, когда они с голыми руками идут на автоматы, бросаются под танки. В нашей стойкости вы усматриваете варварство. А ведь именно в этом величайший залог нашей победы. Вы же обречены.