Гагик Саркисян: Лошадь смеется

Гагик САРКИСЯН

ЛОШАДЬ СМЕЕТСЯ

Журнал "Наука и жизнь" традиционно обращается к жанру детективной литературы, способствующей, как нам кажется, искусству мыслить логически. Герой публикуемой повести - профессор математики Ваграм - определяет свой метод как "гармонический анализ" и, основываясь на нем, ведет необычное расследование.

Ошейник тигра замигал. Звонили. Вульгарной походкой джунглей зверь направился в прихожую открыть двери и встретить посетителя.

- Доложите профессору математики, что пришел детектив... Привет, Ваграм!

- Салют, Олег!

- Когда-нибудь твой электронный зверь меня съест. С таким вниманием относятся только к своим будущим жертвам.

Олег погладил тигра против шерсти. Тигр зарычал: р-р-р!

- Съест, если ты не изменишь свой студенческий стиль вваливаться по ночам, не предупредив по телефону. - Ваграм отглотнул из чашечки кофе.

- Ну, что ты скажешь? - спросил Олег.

- В вашем департаменте отличная фотоаппаратура. Я посмотрел репродукции. Такие тонкие листочки, очень хорошо снято.

- Я снимал скрытой микрокинокамерой. Она не разрешает снимать.

- Кто она?

- Печальная вдова художника.

- Вдова?

- Да! Вдова!

- А кто он?

- Некто Вадим Карин... Слышал когда-нибудь?

- Нет. Не слышал.

- А ты почитай. - Олег выложил на стол кипу газет.

- Зачем?

- Ну, почитай. Одни заголовки чего стоят: "Он мог бы жить", "Смертельный укол анальгина", "Открытие таланта", "Неизвестный художник" и так далее...

- А почему тебя это беспокоит? - спросил Ваграм.

- Странная история. Через месяц после смерти художника жена устраивает домашнюю выставку.

- Ты что, занимаешься этим делом?

- Да я обо всем узнал из газет. Но мне кажется, что здесь что-то не так... Ему не исполнилось и двадцати восьми лет... Может, это было убийство?

- У тебя профессиональная подозрительность, Олег.

- Но о нем никто не знал ни среди художников, ни среди любителей живописи.

- Это уже становится интересным, когда человека никто не знает, - сказал Ваграм.

- Ну, да. Вокруг его имени какая-то стерильная пустота. А в природе таких вещей не бывает...

- Почему не бывает? Жизнь - это не только то, что похоже, не только то, что одинаково. Тебя беспокоит что-то другое.

- Но в двадцать восемь лет просто так не умирают и просто так не убивают.

- Предположим, и это не совсем верно, - сказал Ваграм, - иногда убивают и просто так.

- Но не в этом случае. Не в этом, - возразил Олег. - Зачем? Не сегодня завтра он все равно стал бы одним из самых знаменитых художников.

- Хм! - хмыкнул Ваграм. - Не сегодня завтра это аллегория будущего, а вчера и позавчера он им не стал... Значит, интуиция?

- Да! Интуиция!

- Это не так мало. - Ваграм подошел к окну и раздвинул шторы. - Осень... Август... Который час?

- Одиннадцать. Вдова закрывает двери квартиры в два-три часа ночи.

- Не боится, что обворуют?

- Видимо, нет.

- Красивая женщина?

- Очень красивая!

- Она может обратить внимание на твои посещения.

- Я скажу, что ты большой знаток живописи.

- Знакомить меня с ней не надо.

- Как хочешь... Я жду тебя в машине...

Олег вышел. Ваграм спустился чуть позже... Нехотя и лениво. Его привычка работать ночами, его ночное одиночество было нарушено.

В МАШИНЕ

В машине Ваграм спросил Олега:

- А ты что-нибудь выяснял?

- Я воспользовался тем, что пресса подняла шум, и поэтому мой интерес к его личной жизни был вполне пристойным.

- А где работал Вадим Карин?

- Обычный инженер... Но вот после похорон несколько человек пришли к нему домой и, увидев его картины, ахнули... И колесо завертелось...

- Через месяц после смерти мужа - выставку. Или она современнее, чем само время, или что-то толкнуло ее на этот отчаянный шаг.

- Да. Нарушены всяческие приличия и общепринятые представления о трауре. Что это - месть? Она мстит?

- Я надеюсь, ты ее не обвиняешь?

- Да нет. Это ее право.

- Мы ведь с тобой не знаем, что это была за жизнь...

- Но ей всего двадцать один год.

- Ну и что? И в двадцать один год можно отдать все любимому человеку... И ничего не оставить для себя...

- Но так поспешно распродавать свою любовь...

- Верно. Но верно и другое... А что если это - шоковое состояние. Пока был жив муж, картины не покупали. А теперь она получает наслаждение от неумеренно-восторженного ажиотажа, растерянности, суеты, от этого аукциона... Что-то вроде наркотика...

- Ничего себе наркотики... Картины стоят не одну тысячу!