Мкртич Саркисян - Сержант Каро

— Свяжите мне обе ноги вместе подпругой, — сказал Ваан.

От боли потемнело в глазах. Снег вонзал белые иглы под веки, красные круги застилали глаза. Он знал: идет на смерть. А они — чтоб победить. Валя не выдержала:

— Товарищ лейтенант, поберегите себя… — и разрыдалась.

Невидящими глазами обвел Ваан окрестность и здоровым коленом тронул коня. Тот встал на дыбы, грива хлестнула Ваана по лицу. Через несколько минут командир был в самом пекле боя. В правой руке он держал пистолет, левая вцепилась в гриву разгоряченного жеребца.

— Ребята! — крикнул он на родном языке. — В атаку, за мной!..

И они пошли. Пошли за любимым товарищем, за своим командиром.

Противник не выдержал натиска, дрогнул, попятился.

Конь, повернув в сторону школы, замер у входа. Бойцы и Валя ссадили полуживого командира. Ваан буквально упал им на руки.

— Слава богу! Жив!.. Жив…

Начштаба Лусинян связался со штабом бригады. Генерал лично выслушал доклад о ходе боя.

— Что за нелепость! Подняли раненого, может даже смертельно раненного командира, сделали его знаменем и пошли?.. Что? Вы просто голову потеряли! Да! Да!.. — Генерал замялся: —… объявите всему личному составу благодарность, а за то, что вы, лейтенант Лусинян и политрук Авагян, вывели командира на поле боя, строго предупреждаю!

— Слушаюсь! — взмок Лусинян.

Лусинян собирался уже повесить трубку, но генерал снова насел на него:

— Если вы не ослышались, я выразил благодарность всему личному составу.

— Служим Советскому Союзу! — пророкотал голос лейтенанта.

— Так-то оно лучше. Как мы знаем, у вас была стычка с бульбовцаки. Хорошо вы их. С предателями и изменниками так и надо… А почему не занялись их борделем? Ведь это заведение расположено в вашем селе. Среди обманутых, несчастных женщин, поищите, есть и вражеские элементы, часть которых сбежала у вас из-под носа и разъезжает по окрестным селам. Действуйте по ситуации, не миндальничайте, ясно?!

Генерал положил трубку. «Задал жару! Ну и ну! И как они так все видят, все знают?» Сквозь запотевшие стекла очков Авагян смотрел на Лусиняна, который не мог все еще отдышаться.

— Отбивную из меня сделал, настоящую отбивную… Баязетскую кюфту, если хочешь знать, вот что! — ответил на его взгляд лейтенант. — »Старик» был не в духе.

Через несколько часов санитарная машина бригады затормозила перед школой. Из нее вышел хирург, следом — санитары с носилками.

— Где ваш командир?

— В учительской, после боя мы перенесли его туда.

— Меня это не интересует, — помрачнел хирург, взбегая наверх. — Как давно его ранило?

— Сегодня пятый день.

— Вы что, ждете, когда человек на тот свет отправится?!

— Мы отбивали атаки, доктор, а не развлекались. Зря вы нас так.

— Сейчас все воюют. А кто не воюет, те в братских могилах лежат, понятно? Воевать не значит умирать.

Опухоль вокруг раны посинела. Хирург, однако, глядя в бледное как полотно лицо командира, обнадежил:

— Будет жить! Следов гангрены или заражения пока нет. Выживет.

Валя на радостях обняла и поцеловала хирурга.

— Миленький! Хороший мой!..

— Ну, ну! — запротестовал тот. — Без сцен, пожалуйста. А сейчас сделайте ему укол, пусть придет в себя. И наложите повязку со стрептоцидовой мазью. Его срочно надо в лазарет.

Когда санитары выносили Ваана из учительской, он открыл глаза. Лицо без гримас боли дышало спокойствием. Валя подошла к хирургу:

— Прошу вас, возьмите меня с собой…

— Нельзя ли без лирики?

— Речь не обо мне, о нем, — Валя указала на раненого.

Доктор взглянул на женщину и понял свою оплошность. «Красивая женщина, — подумал он, — глядишь, ее присутствие и впрямь может помочь скорейшему выздоровлению лейтенанта. Пусть едет, выхаживает, да и подежурит — нашим там работы и без того хватает…»

— Поехали, красавица, садись.

— Спасибо, голубчик!..

— Ну! Ну! — заметил он довольно сдержанно. — Сказано — без лирики.

Машина взревела и скрылась в молочно-синеватом мареве. Короткий осенний день отступал.

Утром патруль подал сигнал тревоги. Один из взводов был поднят в ружье и занял новую позицию. Десятка полтора женщин, гоня перед собой стадо коров, наседали на часовых, прося выпустить их из села.

— Не могу! — отвечал им старший наряда. — Вертайте назад…

— Да можете, можете! — улыбнулась одна из них.

— Нет, ты только посмотри! — осаждала Минаса молодая женщина с зеленоватыми глазами. — Да из-за меня немецкий генерал сразу двух офицеров застрелил. Я, правда, и его прогнала, но тебе, чернявый, жизни не пожалею.