Нгуен Тяу - Выжженный край

— Да, — вздохнула Кук, — первое время в Чьеухыонге ох как трудно было! Да еще мыши эти. Все тогда поели, кроме риса, ничего не осталось. И все же так туго, как сейчас, еще никогда не приходилось…

Суан Тхюи поставил пиалу на поднос, казалось, он только и дожидался этой фразы:

— Я как раз и приехал к вам, чтоб собрать материал для статьи «Продолжая героические традиции своей волости, партийцы и остальное население Чьеуфу возрождают к жизни поля и приступают к восстановлению родного края». Как вам такой заголовок? Впечатляет?

— Вы лучше покушайте, — остановила его Кук, — о статье потом поговорим, успеем.

Она и матушку Эм уговорила еще поесть. Кук начинала немного уставать от шумного гостя, хотя она и была ему благодарна за приход. Если б не эта живая беседа, она просто не знала бы, куда деваться, как слово сказать Эм — женщине, которую она всю свою жизнь теперь станет почитать матерью. Она понимала, у Эм уже зародились какие-то смутные подозрения, но уговаривала себя подождать: со дня на день должна была вернуться Оу, младшая сестренка Нгиа, и тогда — Кук твердо решила это — можно будет сказать, что Нгиа погиб.

А матушка Эм в свою очередь жалела Кук, что та так много работает, устает, и все уговаривала еще поесть.

После ужина Суан Тхюи собрался уходить. Уже со дворе, садясь на велосипед, он спросил:

— Кук, когда вы сможете мне уделить время?

— Давайте завтра вечерком, идет? А то днем дел больно много.

Матушка Эм и маленькая То прилегли тут же, на низком деревянном топчане, где только что все ужинали. Чтоб не докучали комары, они накрылись циновкой, и скоро стало слышно равномерное посапывание девочки. Из комнаты Кхой донеслось неясное бормотание, кажется, Кхой во сне звала дочь. Кук подошла к топчану, тихонько окликнула матушку Эм. Не услышав ответа, она взяла лампу, подошла к своей кровати, вынула из сумки красную записную книжку и авторучку, пристроила книжку на вещмешке у кровати и принялась заносить в нее все, что предстояло сделать завтра.

С начала апреля, то есть с тех пор, когда из Читхиена был выбит враг, времени прошло совсем немного, но сколько всего случилось за этот короткий период в жизни Хьена: гибель Нгиа, трудности первых контактов с городом, ранение и, наконец, Шинь и все заботы и хлопоты, с ним связанные.

Вот уже больше месяца, как Шинь был в их роте, ставшей ему отныне новой семьей. Нельзя сказать, чтобы тут все с первых шагов шло гладко. Рота была против его решения оставить мальчика. Но он ни в чем не обвинял ребят, ведь в конце концов раньше он и сам думал так, как они. Никто, кроме Малыша Тханга, не поддержал его в этом намерении. А когда похоронили Нгиа, мальчик и подавно стал чем-то вроде козла отпущения.

Хьен уже успел получше приглядеться к этому ребенку, разобраться в нем. Шинь оказался довольно умным, наделенным богатым воображением малышом. Однако, как все дети, родившиеся в обеспеченных счастливых семьях, он был очень избалован, и это раздражало Хьена. Чуть что не но нраву — и лицо мальчика сразу делалось злым, за столом он капризно отталкивал тарелку. Иногда в нем появлялась даже какая-то жестокость. Однажды Хьен из окна второго этажа увидел, как Шинь на улице закатил оплеуху девчушке гораздо старше его. Хьен тут же заставил его попросить у девочки прощения.

— За что ты ее ударил?

— А чего она не дала мне пол-яблока да еще дразнилась попрошайкой!

Когда их расквартировывали в городе, Хьен позаботился о том, чтобы Шинь жил вместе с Малышом Тхангом, и устроил их в угловой комнате одноэтажпого флигеля — самой отдаленной от здания комендатуры постройке. Каждый вечер, проверив посты на обоих берегах реки, Чать, их новый ротный, перед тем как подняться в комендатуру, непременно заглядывал туда на минутку проведать мальчика.

В комнате санинструктора, заставленной всевозможными бутылями и пузырьками, всегда пахло камфарой и спиртом. Башмаки ротного, подбитые подковами, издавали дробный стук на кафельном полу, и, едва заслышав в коридоре эти знакомые звуки, мальчик бежал встречать его. Уходя, ротный непременно доставал из кармана и совал Шиню в руку несколько конфет или какую-нибудь игрушку.

Тханг не чувствовал никакой неприязни к этому ребенку, однако держался с ним строго и порой довольно сурово, бывало даже, что мальчику здорово от него доставалось. Однако Шинь, несмотря ни на что, очень привязался к Тхангу. Но и его привязанность тоже проявлялась своеобразно. Он никогда не ластился к Тхангу, не заискивал перед ним и, казалось бы, никак не выделял его среди остальных. Не было случая, чтобы эти двое разговаривали подолгу, даже когда у мальчика был жар и Тханг ночи напролет просиживал у его постели.