Нгуен Бонг - Избранное

По ночам при тусклом свете керосиновой лампы — шла война и во время налетов американской авиации порой до тридцати раз в сутки вырубали электричество — я читал его повести, рассказы, очерки с тем, чтобы при встрече высказать ему свое мнение или же ответить письмом на письмо. Случалось, письма эти ожидали его многие месяцы. Он уезжал в дальние командировки, и я терял его след. Перед очередным отъездом из Ханоя он бывал немногословен, беспрестанно курил, и только ласковая улыбка не сходила с его лица. Он думал о чем-то своем. (Тайна его мне раскроется много лет спустя, и о ней, с его разрешения, я расскажу читателям позже.)

Он — это популярный вьетнамский писатель Нгуен Ван Бонг, я познакомился с ним в Ханое, где работал корреспондентом газеты «Известия».

А вообще-то знакомство наше состоялось раньше, когда я был студентом и наша преподавательница вьетнамского языка И. И. Глебова принесла в аудиторию пахнущие типографской краской гранки своего перевода повести Нгуен Ван Бонга «Буйвол». Книгу готовилось выпустить в свет Издательство иностранной литературы с предисловием журналиста Бориса Стрельникова. Повесть эта была первым крупным сочинением молодого писателя, изданным в 1952 году и получившим литературную премию Ассоциации культуры Вьетнама. Так Нгуен Ван Бонг стал одним из первых лауреатов этой премии, а повесть «Буйвол» оказалась первым крупным произведением вьетнамской литературы, изданным в Советском Союзе в 1956 году. К тому же одну из первых делегаций вьетнамских писателей, приехавших в СССР в 1957 году, возглавлял Нгуен Ван Бонг. А ведь это был совсем молодой писатель, начавший свой путь в литературе в годы войны Сопротивления против французских колонизаторов (1946—1954). Событиям того времени и посвящена повесть «Буйвол».

Когда мы спросили нашу преподавательницу, почему ее выбор пал именно на повесть Нгуен Ван Бонга, она ответила: «Когда вы поработаете во Вьетнаме, то поймете, что буйвол для вьетнамского крестьянина — величайший символ, это не просто животное, это для него все — и урожай риса, и спасение от голода и феодальной кабалы, и борьба за землю, за жизнь. Во время войны Сопротивления крестьяне прежде всего спасали своих буйволов, потому что враг стремился уничтожить рабочий скот и обречь население на голод…»

Кстати, первыми читателями «Буйвола» были Роман Кармен, только что вернувшийся тогда из Вьетнама, и Илья Эренбург, назвавший автора повести «ярким цветком вьетнамской революционной литературной весны» и прочивший Бонгу широкую известность.

Предсказание Эренбурга сбылось: «За «Буйволом» последовали новые повести — «Огонь в очаге» (1955) и «Таблички на полях» (1955), сборники рассказов и очерков — «Старшая сестра» (1960) и «Вступая в новую весну, идущую с Юга» (1961), сценарий «Дорога на Юг» (1963). Все эти произведения принесли автору признание не только в своей стране, но и за рубежом. А потом наступило долгое молчание…

В 1968 году, в самый разгар американской агрессии, в ханойской гостинице «Тхонгнят» («Единство»), которую и по сей день называют по-старому «Метрополем», сердечно встретились Нгуен Ван Бонг с приехавшим во Вьетнам Леонидом Сергеевичем Соболевым. Тот привез с собой книжку на русском языке в оранжевой обложке, на которой под именем автора был изображен буйвол с крестьянином, сидящим на могучей спине животного.

«Ваш «Буйвол», — сказал Соболев, — словно вечный корабль, плывет по рисовым полям Вьетнама, наперекор огненным тайфунам, сквозь дым военных пожарищ. Он преодолеет все трудности и добьется славной победы. До встречи в Сайгоне!» Эти слова я записал в свой блокнот, не подозревая, что в тот же вечер мелким, аккуратным почерком их занесет в записную книжку Нгуен Ван Бонг. Тогда, во время той далекой встречи, Бонг сидел на плетеном тростниковом стуле и разливал по маленьким фарфоровым чашечкам зеленый чай. Я видел, как внимательно он слушает, словно душой впитывает, каждое слово Леонида Соболева. Несколько лет спустя, уже после смерти Леонида Сергеевича, Бонг скажет: «Это был мудрый писатель, тонко чувствовавший все оттенки духовного настроя. И какой великой силой надо обладать, чтобы уметь так, как он, помочь собеседнику подняться на новый, нелегкий рубеж в литературном творчестве, в понимании человеческой чистоты. Он навсегда останется для меня воплощением писателя, который, как моряк, подчинил себе безбрежное море, и имя этому морю — «мысль». И эту соболевскую мысль о борющемся и побеждающем народе Нгуен Ван Бонг пронес через все свои произведения.