Лайош Мештерхази: Свидетельство

Ему никто не возражал, не огрызался; вся колонна уже давно завернула на Главную улицу, двигаясь с такой скоростью, что конвоир едва поспевал за нею. Но он все равно продолжал кричать и ругаться на чем свет стоит — словно ища оправдания своему поступку. Ведь ему было всего шестнадцать лет, и это было его первое самостоятельное убийство!

…А труп остался лежать на мосту. Автомашинам приходилось слегка принимать в сторону, объезжая его, но, в общем, он и не мешал движению. Никто даже не притормозил возле него, да и не положено — останавливаться на мосту. К тому же с марта месяца такие зрелища были уже не в диковинку в Будапеште, а 15 и 16 октября во многих частях города прошли самые настоящие бои, и улицы видели и раненых и убитых. Совсем еще недавно на площади Свободы висели на одном из деревьев двое казненных с табличками на груди: «Такой конец ждет всех предателей». Перед ними тоже никто не останавливался. Люди, проходя мимо, отворачивались. И никто не говорил о них. Разве только две-три близких режиму персоны бросили укоризненно тем, кто ведал такого рода делами: «Могли бы вы, право же, делать все это и в закрытых местах, с соблюдением соответствующих форм».

До маленькой улочки в Старой крепости еще ранним утром донеслось эхо далекой канонады. Будто незвучно вздохнула земля в недрах своих. Будто никто и не мог слышать, кроме обитателей древних, совсем вросших в землю домишек со сводчатыми потолками. Только вздрогнуло заклеенное крест-накрест бумагой витринное стекло чисто выбеленной сапожной мастерской.

Пал Хайду вот уже два дня назад почуял: что-то надвигается. Никогда еще в его мастерской не было такого наплыва посетителей: одновременно по три-четыре посыльных — ординарцев, денщиков, лакеев. И у каждого на устах один вопрос:

— Как там наши сапоги? Будут готовы к вечеру?.. А к утру?

Некоторые забирали сапоги недошитыми — переда прямо на колодке и отдельно — подошву, задники. В последнее время Хайду больше приходилось работать на чиновников военного министерства. Эти господа где-то еще ухитрялись доставать кожу на сапоги. Заказы поступили большей частью на прошлой неделе, но сейчас вдруг заказчикам будто приспичило: «К вечеру, самое позднее — к утру». Что-то близится! Однако вслух Пал Хайду ничего и никому не говорил, не показывал радости; он выполнял все, что от него требовали, бесстрастно, как нечто само собой разумеющееся. Работал с утра до вечера. Только обеденное время растянул сегодня на полчасика: нужно было отнести письмо советнику Новотному, на улицу Аттилы. Новотный ведал делами городской общественной больницы. Некоему господину (Хайду даже шепотом не произносил никогда фамилию бывшего депутата, одного из «отцов города») нужна была отдельная палата; разыскиваемый нилашистами, он хотел под чужим именем лечь в больницу на «операцию» и таким образом скрыться от полиции… Хайду за полчаса управился с поручением, вернулся к себе и, снова усевшись за свои колодки, начал принимать заказчиков. Его желтовато-серые, с хитринкой, всегда прищуренные глаза глядели как ни в чем не бывало. С круглого, приветливого лица не сходила заученно вежливая улыбка мастерового.

Около четырех часов заявился собственной персоной полковник Банфалуши. К этому времени поток посетителей немного поутих.

— В прошлый раз я примерял у вас шевровые ботинки с витрины. Они были мне почти по ноге. Они еще не проданы?

К счастью, ботинки еще не были проданы.

— Последняя пара осталась, ваше высокородие! — заверил Хайду. — Даже образцы с витрины все как есть порасхватали. Словно мухи на мед налетели.

Полковник презрительно усмехнулся, буркнув что-то себе под нос. Присев на треногую сапожничью табуретку, он с большим трудом натянул на ногу тесный ботинок.

— Поднажал на нас, знаете ли, русский у Кечкемета. Вот люди и хватают… что под руки попадет.

От чрезмерных усилий полковник даже побагровел, однако ботинок натянул. Вздохнул, отдышался.

— А скажите, Хайду, — вдруг спросил он, — вам подошвенная кожа не нужна?

Сапожник с любопытством вскинул голову.

— Подошвенная?.. А сколько?..

— Ну, точно я вам не скажу, центнера полтора, вероятно, будет.

Хайду тихонько присвистнул.

— Ой-ой, такими партиями я еще ни разу не покупал. Вы же знаете, ваше высокородие, заведение у меня крохотное.

Лицо полковника нетерпеливо передернулось.