Миклош Сабо - Команда Альфа

Из знакомых ребят в эту экспедицию попали только Андраш и Рикардо. Шумливого и вечно жестикулирующего Курта прикомандировали к нам из Кореи, а голубоглазого с кротким взглядом Хорста — из Катанги. Алекс — как он рассказал нам во время одного из более или менее спокойных привалов — родился в Техасе. Таким образом, «конгломерат национальностей», столь почитаемый в войсках специального назначения, в нашей команде олицетворяли два американца, два немца, два венгра и один кубинец.

Словом, мы окунулись в джунгли.

Глухая чаща ползла в горы и проваливалась в долины. Здесь проходила с севера на восток или, если угодно, с востока на север горная цепь Транг-Сон. Пожалуй, мы прибегнем все же ко второму определению, ведь двухнедельное знакомство со страной нас убедило, что офицерский корпус президента Дьема может мечтать о передвижении войск только к северу.

Трое суток пробирались мы сквозь джунгли. Растительность здесь была намного гуще, чем в прибрежных лесах Амазонки. Фестончатые листья гигантских папоротников склонялись над нашими головами, наших плеч касались плотные, мясистые стебли с протянувшейся посередине, как струйка крови, красноватой полосой.

— Надо бы осмотреть окрестность, — сказал я и подошел к дереву, ветви которого терялись где-то в небе.

У меня над головой раскачивался толстый, как рука, воздушный корень. Я легко дотянулся до него и стал взбираться по нему, как по шесту. Когда я устал карабкаться, то подцепил ногой корневой отросток и, устроив подобие петли, сделал передышку.

Таким образом я поднялся метров на тридцать, но макушки дерева все еще не достиг.

«И не надо!» — решил я.

Взбираться выше было бы рискованно. Великан, облюбованный мной в качестве вышки, перерос джунгли. К тому же лес шел здесь под уклон, так что я мог и с этой точки видеть далеко. И я увидел именно то, что мне было нужно. До края глухого леса оставалось с полдня ходьбы.

— В долине поля и деревня! — доложил я, спустившись с дерева.

— Ну, да! — кивнул Джон, беззвучно смеясь. — Это и на карте обозначено. Не пойму, зачем тебе понадобилось лезть под самые небеса!

— И ты это только теперь говоришь? — не на шутку обозлился я: в такую жару взбираться на дерево, которое выше любой колокольни! Я тяжело, со свистом дышал.

— А ты спрашивал? Я не успел и рта раскрыть, как ты уже исчез в облаках. Впредь запомни, Фрэнк! Мы должны тщательно взвешивать каждый свой шаг. Да послужит тебе уроком в дальнейшем этот твой акробатический номер.

Он, несомненно, был прав. Злость во мне сменилась чувством неловкости: я же в самом деле действовал с бухты-барахты, а еще помощник командира…

— Благодарю, урок пошел мне на пользу! — проворчал я нехотя, решив с этой минуты хорошенько обдумывать наперед каждый свой шаг, каждый свой приказ.

Нас окружали амарантовые деревья, какие-то незнакомые породы с разноцветной корой, каучуковые и железные деревья, которых нож не берет.

Но вот мы вышли на тропу, вытоптанную слонами. Направление ее совпадало с нашим. Идти нам стало теперь легче, мы избавились от необходимости бороться с бесконечными лианами, вырубать которые было не так-то просто. Но когда тропа расширилась и превратилась и настоящую дорогу, мы насторожились: нам несдобровать, если вдруг появится стадо диких слонов. Разве можно знать, когда и отчего взбеленится вдруг эдакое существо весом в несколько тонн? Стрелять же теперь было бы весьма некстати — это преждевременно выдало бы наше присутствие.

Джунгли кончились внезапно, безо всякого перехода. Мы не успели опомниться, как перед нами уже были рисовые поля. Куда ни глянь — повсюду поблескивала вода, на мелких клочках земли пахали крестьяне. Перед плугами шествовали буйволы. Картина была удивительно живописная.

Лес надежно прикрывал нас, зато жизнь равнины открылась перед нами как на ладони. Обработанная земля подступала чуть ли не к нашим ногам. Мы повеселели, когда увидели приближающихся к нам по узком тропинке трех молодых девушек.

— А правда ничего, симпатичные? — тихонько прищелкнул языком Курт.

Они в самом деле были хороши. Дойдя до края заливного поля, у самого леса, они поставили свои корзинки на землю и поправили платки на голове. Одна из них мне особенно понравилась. Она со своим тонким смуглым лицом вполне могла бы украсить букет наших половецких девушек. Ее черные волосы, связанные на затылке, широкой струей ниспадали из-под платка. На ней, как и на остальных девушках, была блузка со стоячим воротом. В моем воображении девушка воскресила образ — как это ни смешно — недавно виденной мной Фудзиямы, с вершины которой снежный покров ниспадал такими же изящными складками, как материя с груди этой вьетнамской красавицы.