Миклош Сабо - Команда Альфа

Услыхав это имя, он овладел собой и поклоном поблагодарил за известие.

— Где можно поговорить с вами по душам? — спросил я.

— Ты француз? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я американец!

— Американец?

В доме было темно — ведь я закрыл дверь. Но по тону его, по тому, как он повторил слово «американец», я почувствовал, что он успокоился.

— Ступай за мной, господин! — предложил он услужливо. — Фам хочет быть полезный слуга! Подожди, несу свет!

Говорил он на ломаном французском языке и ходил так бесшумно, что только дрожание пола выдавало его удалявшиеся шаги.

Вернулся он с фонарем. И первым делом задвинул на дверях засов.

— Для чего ты оставил дверь открытой? Ведь ты мог подвергнуться нападению?

— Я думал, вьетконгцы придут за оброком.

— Вьетконгцы? — Его сообщение меня обрадовало. Значит, этот человек знает о них! И он откровенен со мной! Мое доверие к нему тоже возросло. Он определенно будет полезным помощником.

— Господа ищут партизан? (Я солгал ему, будто нас очень много тут, дабы он не боялся выдать мне свои секреты!) Искать вам их не надо! Они почти все тут, в деревне, да еще в соседней деревне. Во всех деревнях! Днем они пашут и сеют, как и другие порядочные люди. Зато ночью!.. Ночью они становятся кровожадными, как тигры.

— Успокойся, недолго они будут тут хозяйничать! — подыграл я ему.

— О господин! Твоими бы устами да великий император Яде говорил!

— Император Яде? — удивился я. — А мне сказали, что ты католик.

Он смутился.

— Очень правильно сказали, очень! Это у нас такая поговорка! Ты, господин, понимаешь, такие, как я, старики еще хорошо помнят предания! — Его голос снова стал тихим и покорным. Этот голос опять молил о пощаде, будто хозяин снова был прижат моими коленями. — Господин мой, очень прошу тебя, не расскажи об этом госпоже Тран Ле Чи. Она может не так истолковать мои слова и лишить меня своей милости.

«Ах вот оно что! Почтенный Фам, оказывается, в равной мере поклоняется Христу и Будде, в зависимости от обстоятельств, но это не мое дело!» Однако тот факт, что он боялся, как бы я не выдал его, дал мне преимущество.

— Будь покоен. Я не доносчик. И для чего мне вредить человеку, который нам друг? — Я решил, что будет неплохо, если, помимо собственных интересов, еще и страх будет побуждать его служить нам.

У старика от души отлегло.

— Ты, наверное, голоден, господин? — вспомнил ом вдруг обычай встречать желанного гостя.

— Сейчас-то нет, но, уходя, после того как мы с тобой наговоримся, я охотно отнесу своим товарищам рисовых лепешек.

Он разбудил жену и старшую дочь и велел им заняться стряпней.

— Все будет как надо, господин! А теперь слушай внимательно!..

Мы с Андрашем едва тащили добро, которым нас снабдили ка дорогу. В пути в виде исключения я перепоручил ему ответственность за нашу безопасность, настолько мои мысли были заняты сообщением почтенного Фама.

— Отряды состоят из деревенских, господин, — толковал он, — но их голова, которая выдумывает все злодейства, можно сказать, никогда не выходит из джунглей! Этого преступника зовут Дак Тинх. О, попади он мне когда-нибудь в руки!

— Ты его знаешь?

— Знаю ли я этого висельника? Ты еще спрашиваешь! Да я его сопляком еще знал! Он отсюда. Тут жила и семья, породившая его!

— Жила?

Он смущенно оскалил зубы.

— Ну да, пока они не поссорились с госпожой Тран Ле Чи. Вонючий мужик грубил госпоже! Возмущался, видите ли, налогами!

— Ну а дальше?

— Тому, кто восстает против богом данных господ, долго не прожить! Их насмерть забили! И отца Дак Тииха, и мать его. А он сам избежал наказания только потому, что как раз был в лесу, на охоте! Так и остался в чаще. Это случилось, мой господин, шесть лет назад, говорят, он с тех пор даже выучился в лесу. Он теперь душа вьетконгцев в нашем районе!

— А в деревню он никогда не приходит? У него здесь никого не осталось?

— Приходить-то, конечно, приходит, но кто может угнаться за тучами да за ветром? Мужчины охраняют его, следят, как бы не заманили его в ловушку. Да и милиционеры за него. Но… — он замялся, как человек, который решает, сказать или нет, — но кое-кого он на самом деле тут имеет. Невесту. Прекрасную Ме.

— Какая она из себя? — спросил я, почему-то подумав о половецкой красавице.

Я рад был, что по моему лицу скользнул лишь слабый луч фонаря, так как меня бросило в жар. Передо мной, как наяву, возникли маленькие, живые холмики Фудзиямы. И потому я нисколько не удивился, когда он ее описал. Скорее обрадовался: ведь таким образом мы должны будем заняться ею официально. Это я охотно возьму на себя!