Миклош Сабо - Команда Альфа

Я подошел поближе.

На черном детском лице отражался невыразимый испуг. Его глаза метались, тревожно сверкая белками. Углы губ были опущены, казалось, он вот-вот расплачется. Кожа на его лице выглядела серой, наверное от страха.

— Неправда! Я даже не коснулся его!

— У-у, черномазая образина! Может, скажешь, что белые врут?

Кто-то из детей плюнул в него.

Негритянский мальчик рукавом рубашки стер плевок и втянул голову в плечи, так как в этот момент кулак долговязого блондина описал дугу и опустился на его лицо.

— Бей! Бей!

— Да ты по голове его!

Срывающиеся тонкие и грубые голоса подростков слились в один общий гул. Вдалеке у перекрестка появились фигуры нескольких взрослых людей. Они хладнокровно, не спеша приближались к группе подростков. То были белые.

«Здесь пахнет линчем», — спохватился я.

Мне и в голову не пришло бы вмешаться, не встреться я взглядом с негритенком. Лицо его уже в нескольких местах кровоточило, а в глазах застыл смертельный страх затравленного зверька.

Но это были глаза человека.

Более того, глаза ребенка.

Мне свойственно быстро принимать решения. Да и времени не было для раздумий. Я бросился к мальчишкам растолкал их и схватил негритенка за руку.

— Бежим!

Вот когда пригодилась мне полученная в Джэксоне тренировка! Мальчика я буквально волочил за собой, с перепугу у него не было сил даже спасаться.

Вслед нам несся дикий вой — юнцы уже очнулись от удивления. К ним теперь присоединилось несколько взрослых. За нами началась погоня.

Я чувствовал, что от быстроты наших ног зависит жизнь нас обоих. Если настигнут — не миновать линчевания.

Вдобавок нам угрожала опасность окружения. Преследователи знали город, а я нет. На чернокожего мальчугана рассчитывать не приходилось: он был скорее мертвым, чем живым, и перебирал рядом со мной ногами по инерции.

Вдруг из переулка вырвался автомобиль и перерезал нам дорогу. Я решил, что это конец.

— Сюда! Сюда! А ну живее! Не то вам придется худо!

Из распахнувшейся дверцы к нам протянулась чья-то рука. Я затолкал мальчика на заднее сиденье. Сам же плюхнулся рядом с шофером. Не успели мы сесть, как машина рванула и понеслась на полной скорости.

Вдогонку нам летели вопли неутоленной злобы.

— Ну, парень, не окажись я случайно в тех местах, армия уже лишилась бы одного солдата! — В голосе, озорном, но глуховатом от пережитого волнения, слышались нотки превосходства.

Я только теперь разглядел нашего избавителя. За баранкой сидел плечистый парень с открытым лицом. Он был в летной форме с нашивками младшего лейтенанта.

Негритянского мальчугана мы высадили на окраине города.

— Тут уж его свои спрячут, — сказал мой новоиспеченный покровитель. — А ты в Атланте лучше не оставайся! Не советую! Если узнают — крышка тебе! — добавил он. — Куда путь-то держишь?

— В Форт-Беннинг.

Он испытующе посмотрел на меня.

— Уж не в военные ли полицейские ты собрался? Я бы не оказал, что это заманчивое дело! — И он сморщил нос. — Ну, да все равно, ты парень — что надо, только гляди, душу б тебе там не покалечили! Знаешь, что? Правда, для этого мне придется сделать небольшой крюк. Я тебя подвезу!

Примерно в полкилометре от лагеря он остановил джип и высадил меня.

— Отсюда и пешком дойдешь. Не переношу я этих «эм пи» [5] MP — Military Police (военная полиция) — сокращенное название военных полицейских. .

Не успел я поблагодарить его, как он уже умчался. Мне тогда почудилось, что он не катит на четырех колесах по земле, а летит на десятимильной высоте в сверхскоростном истребителе.

Форт-Беннинг напоминал Форт-Джэксон. Разница была, пожалуй, только в размерах домов и их окраске; здесь было больше трехэтажных бетонных зданий, выкрашенных в кирпично-красный цвет; они резко выделялись среди желтых бараков.

В те времена в Форт-Беннинге находился штаб 3-й американской армии, тут же размещались ее склады. На территории лагеря был отделен небольшой участок для курсов военной полиции.

Хорошо помню, как я подошел к воротам, у которых с неподвижностью статуи стоял солдат военной полиции. Возможно, я по-своему разумею понятие элегантности, но должен признаться, что изысканность в одежде этого человека просто поразила меня.

Все на нем сияло чистотой и было, казалось, только что отутюжено. Нигде ни одной морщинки. Белые ремни сверкали в лучах заходящего солнца. Ботинки, хранившие на себе следы усердной обработки щетками и суконками, блестели, как лакированные.