Сергей Голукович - Поперечное плавание

Почти под самым берегом одна из очередей все-таки попала в мотобот. В разные стороны полетели мелкие щепки. Один из понтонеров, охнув, схватился за ногу — пуля на излете пробила голенище сапога и застряла в мышце. Срикошетировавшая пуля скользнула по лбу моториста. Тот, поминая всех святых угодников, размазывал появившуюся на лбу кровь. Она заливала глаза, и он причалил вслепую. Мотобот сильно ударился о берег недалеко от замаскированного парома из понтонного парка.

Немцы тут же повели минометный обстрел участка берега, у которого причалили разведчики. Обстрел длился около получаса, и в первые же его минуты мотобот разворотило на куски попавшей в него миной. Одна мина легла рядом с замаскированным зелеными ветками паромом из понтонного парка. Два бойца были серьезно ранены.

Еще до начала обстрела мотористы Тихон Шишленков и Александр Коптин невдалеке от пристани ремонтировали мотор у буксирного катера. Шишленков еще до войны пришел в понтонный полк из рыболовецкого колхоза, в котором был мотористом на боте. Он имел большой опыт работы на воде при всякой погоде и любил свое дело. Его сделали основным инструктором при переучивании шоферов на мотористов буксирных катеров БМК-60. Учениками его были шофера Иван Обиух и Александр Коптин. Степенный и уравновешенный, Шишленков терпеть не мог, если кто не доводил до конца начатое дело.

Так и на этот раз. Когда начался обстрел, у него с Коптиным в руках была головка блока цилиндров мотора, которую они устанавливали на новую прокладку. Мотористам надо бы поскорее укрыться в щели, а они продолжали прилаживать головку на свое место. Близким разрывом мины в нескольких местах пробило корпус катера, а оба моториста получили тяжелые черепные ранения. Пришлось их срочно эвакуировать в полевой госпиталь.

В батальоне теперь остался один моторист Обиух, да еще начавший овладевать этой специальностью шофер катерного тягача Илья Черный. Этот шофер недаром носил такую фамилию. Он и летом, и зимой был по-цыгански черняв, имел черную шевелюру и как бы тщательно ни брился, кожа на щеках и подбородке отливала синевой. Работе на катере Илья еще как следует не научился, хотя при каждом удобном случае брался за штурвал.

Среди понтонеров, занимавших оборону вдоль берега, потерь не было. До позднего вечера на правом берегу наблюдалось небольшое движение немецких машин и солдат. Явных признаков подготовки к форсированию Днепра не замечалось.

Ущербный месяц спрятался за набежавшей тучкой. Расположенные вдоль берега наблюдатели вглядывались в нависшую темноту, напряженно прислушивались к каждому шороху. Иногда на улицах затихшего села Львово мелькал проблеск замаскированных немецких фар.

В штабной палатке около комбата собрались его ближайшие помощники. Соловьев тревожно прислушивался к коротким сообщениям Сундстрема, не выпускающего из рук телефонной трубки. Телефонисты проложили по берегу одну пару провода и присоединили к нему все телефоны наблюдательных постов. Сообщения одного поста слышны не только в штабной палатке, но и на всех остальных постах.

Старший политрук Спицин принес боевые листки. Помещенные в них заметки звали к бдительности, к стойкости и отваге в случае попыток противника перебраться через Днепр. Корнева беспокоила судьба разведчиков, находившихся на том берегу на двух мотоциклах. Он подумал о том, что, если будет еще обстрел, могут пострадать машины технической роты и понтонный парк. «Надо убрать их подальше». Вызвав зампотеха, приказал:

— Уводите километров на пятнадцать по намеченному для отхода маршруту всю технику, кроме бортовых машин понтонных рот, взвода управления и зенитных пулеметов. Не задерживайтесь.

Через полчаса в лесу заурчали моторы машин и тракторов, послышалось лязганье металла, раздались приглушенные команды. Потом все стало затихать, удаляясь. Наступила глухая ночная тишина.

Сержант Богомолов, обходя назначенные от его отделения посты наблюдения, задержался около самого дальнего, расположенного вниз по течению Днепра.

До него было больше километра от основных пристаней батальона. Прислушиваясь вместе с дежурным наблюдателем к чуть слышному шуму волн, он уловил едва различимые всплески. Оба замерли и насторожились. Всплески становились все слышнее. Богомолов лег на прибрежную гальку у самой кромки воды и на тускло поблескивающей глади реки заметил то появляющееся, то исчезающее пятно.

Через некоторое время стало ясно: кто-то плывет. Богомолов, стараясь не шуметь, поднялся и, взяв карабин, встал за прибрежный куст. Потом подумал: «Немец так плыть не станет. Это кто-то из своих». И верно: в вышедшем на берег совершенно голом человеке узнал бойца из взвода управления комсомольца Козловского, окликнул его.