Илья Маркин - Люди грозных лет

Как раз этот момент и переживал сейчас Сергей. Все множество дел сельсоветских, партийных, колхозных, все заботы и тревоги, постоянно окружавшие его, отдалились, и он, шагая все мягче, все медленнее, жадно вслушивался в девичьи голоса где-то около правления колхоза. Он безошибочно, каким-то особым чутьем, отчетливо различал среди многих голосов ее тихий, такой волнующий голос. И, слыша этот голос, он также отчетливо видел и ее застенчиво улыбающееся лицо с едва заметными ямочками на щеках и таким же округлым, словно выточенным, подбородком.

Разговор у правления смолк, и Сергей почувствовал, словно оборвалась в груди какая-то важная и нужная пружина. Сразу все вокруг посерело, изменило прежний вид. Призрачно темнели совсем маленькие, будто вросшие в землю избы; единственная, чудом уцелевшая на плотине лозина казалась голой и несчастной; и даже стальная, совсем недавно искристая от звезд гладь пруда подернулась рябью волн, зашевелилась, чем-то недовольная. Сергей сразу вспомнил десятки неотложных дел. Самым тревожным делом был разговор с Наташей Кругловой. Что-то непонятное творилось с ней. Особенно поразила Слепнева грубость Наташи на пахоте. А ведь совсем недавно Наташа заметно переменилась, стала общительнее, веселее. Сергей часто говорил с ней, видел в ней умную, способную женщину и, стараясь делать это незаметно для нее самой, втягивал ее в общественную работу. Зимой она сделала большое дело для школы, собрав женщин и выехав с ними на заготовку топлива. Ранней весной она первой вышла на копку неубранного осенью колхозного картофеля. И вдруг в несколько дней Наташу словно подменили.

В окнах дома Наташи брезжил едва заметный свет. Видимо, семья поужинала и ложилась спать. Сергей, опираясь на костыли, тяжело поднимался в гору и думал, с чего начать этот трудный разговор.

Наташу увидел он возле сарая с ведром в руках. Она, заметив его, остановилась в нерешительности, догадываясь, что Сергей неспроста идет к ней.

— Здравствуй, Наташа, — тихо сказал он, стараясь взять правильный тон разговора, — все хозяйничаешь?

— Приходится, — равнодушно ответила она, голос ее дрогнул, надломился, и слово окончилось неприятной хрипотой. Она притворно закашлялась, стараясь успокоиться. Теперь она верно знала, что Сергей пришел именно к ней и именно для разговора, которого она боялась. И оттого, что поняла цель его прихода, к ней вернулась решительность. — Присядь Сережа, — весело сказала она, кивнув на лежавшее у сарая бревно, — давненько мы по душам не разговаривали. Поговорим, что ль?

Ее спокойный голос и особенно предложение поговорить по душам смутили Сергея. Он ожидал, что она будет избегать откровенного объяснения, но она не только не избегала, а сама первая шла на это объяснение.

— Я все понимаю, Сережа, — присев рядом с Сергеем, глухо заговорила она. — Я ждала, что ты придешь, будешь спрашивать. И очень боялась тебя. Тут, понимаешь… Ну, не могу я говорить с тобой, как с другими. Человек ты какой-то не такой, как все, соврать тебе нельзя, а правду сказать и страшно и стыдно. Ты меня ругай, пожалуйста, ругай. Я стою этого, только не думай, что я уж совсем такая забубенная головушка. Мне так трудно, что жить иной раз не хочется. Все опостылело! Глаза ни на что не глядят!

Она смолкла, сдерживая слезы, а Сергей сидел, опустив голову, и мысленно вспоминал ее прошлое. Он знал, что жизнь с мужем была у нее тяжелая и безрадостная, и все же совсем не представлял, что эта жизнь могла довести ее до такого отчаяния.

— Наташа, — неторопливо заговорил он, подбирая более простые, душевные слова, — я не хочу тебя успокаивать. Мне кажется, нужно тебе не успокоение. Ты молодая, сильная женщина, у тебя столько впереди!

— Впереди у меня ничего нет, — словно в забытьи, глухо сказала Наташа, — все осталось там, позади. Все сгорело… Пепел один…

— Неправда! — возвысил голос Сергей. — Ты видишь себя только изнутри, а ты со стороны взгляни.

— Я и так взглянула… Какая я гадкая и противная! — вскрикивая, она цепко сжала руку Сергея. — И смотреть на себя тошно. Ну, за что я обидела Аллу Бочарову? Разве она виновата, что моя жизнь изломана? Сережа, — не удержав слезы, всхлипнула она и головой упала на ногу Сергея, — не знаю, я ничего не знаю, что мне делать. Все у меня перевернулось, все перепуталось.

— Нельзя так отчаиваться, Наташа, — неумело успокаивал Сергей. — Все пройдет, наладится. Главное — нужно верить в себя, в свои силы, а все остальное придет. Ты скажи себе раз и навсегда: я сильная, я молодая, у меня еще большая жизнь впереди. Скажи и твердо верь этому.