Михаил Колосов - Три круга войны

От третьего ко второму Гурин бежал от окопа к окопу короткими перебежками, а иногда полз по-пластунски: немцы, видать, уже засекли его: просто так под огнем не будет человек мотаться — и принялись охотиться за ним, стали стрелять по нему чаще и точнее, пули вжикали совсем рядом.

Кажется, уже на последнем издыхании, окончательно умаявшись, наконец добрался он до своего взвода, передал приказ Алиеву и остался лежать возле окопа, не, в силах подняться. Однако отдышался немного и пустился в обратный путь. Пробежал несколько метров, упал, и пуля тут же вжикнула. «Ого, вовремя упал, — подумал Гурин. — Еще бы один миг — и как раз бы…» Но делать нечего, надо бежать дальше, и Гурин скомандовал себе: «Пора!» Подтянул ноги почти к самому подбородку и рванулся вперед. Но не сделал и половины обычной своей перебежки, как что-то рвануло его за воротник шинели и дунуло холодком в затылок. Догадался: пуля воротник зацепила. «Метко бьет, наверное снайпер… Надо затаиться, пусть думает, что убил, и отвлечется…» — решил Гурин перехитрить снайпера. Затаился, лежит не шевелясь, притворился мертвым, как божья коровка. Рассчитывает: «Ну, теперь он уже, наверное, смотрит в другую сторону, похоронил меня. Пора!» И снова Василий подтягивает незаметно ноги, собирается с силами, чтобы сразу, уже с места, вскочив, набрать максимальную скорость. Вскакивает и бежит. Бежит, а сам лихорадочно определяет: «Теперь он заметил меня, целится, сейчас выстрелит…» Гурин падает, и тут же рядом в землю впивается пуля. «Ага, не успел гад!.. — торжествует Василий. — Ну, теперь надо полежать подольше, чтобы он посчитал меня убитым. Сейчас он во все глаза смотрит». И снова Гурин лежит, затаясь. «Вот повезло… Все в окопах сидят, а я бегаю, как заяц… Нет, он меня не убьет, я должен жить, — начинает сверлить мозг ставшая обычной здесь его „молитва“. — Не убьет…» А сам думает о немце, который охотится за ним: «Ну, теперь, наверное, он уже отвлекся, может, уже и сказал кому-то там: „Айн рус капут“. Так, пока они там разговаривают, надо сделать еще рывок…»

Гурин вскакивает, бежит и снова определяет: «Целится, целится, сейчас выстрелит…» — падает, и тут же с каким-то остервенением впивается в землю пуля.

Счет потерял Гурин, сколько раз он вскакивал, сколько раз прикидывался убитым, чтобы обмануть снайпера, сколько раз призывал он себе на помощь свою «молитву», а только добрался он все-таки до комроты живым и невредимым. Да еще и духу хватило доложить:

— Ваше приказание выполнил…

— Вижу. Третий взвод начал перебежку. Пора и нам. Пошли, — он взял в одну руку шинель, в другую автомат. — За мной!

Не отдохнув, не отдышавшись даже, Василий последовал за ним.

Солдаты по одному короткими перебежками продвигались вдоль переднего края. На каком-то расстоянии от них, чуть глубже в нашу оборону перебегали и Гурин с командиром роты. Немцы сначала поливали их из винтовок и пулеметов, а потом начали забрасывать минами.

— Быстрее, быстрее! — кричал лейтенант солдатам и сам бежал вперед. Он пробежит, упадет, потом то же расстояние преодолевает Гурин. И вдруг лейтенант упал как-то неестественно и быстро, не успев и двух шагов сделать. «Убило…» — подумал Гурин и подполз к нему.

— О!.. — простонал тот и с досадой проговорил: — Так я и знал. Передай по цепи: командир роты ранен. Вместо себя назначаю лейтенанта Пучкова.

Подхватился Гурин, побежал наперерез солдатам. Увидел: залег один, он — к нему. На счастье, это оказался сам Пучков. Уткнулись друг в друга головами, чтобы не задели осколки, разговаривают громко.

— Что там еще? — спросил нетерпеливо Пучков.

— Ранило командира роты. Вместо себя он назначил вас.

— Тяжело ранило?

— Не знаю.

— Ладно. Понял. Беги к нему.

Вернулся Гурин к Иванькову — тот лежит вниз лицом. Гимнастерка на спине вся пропитана темной кровью, худые лопатки выпирают острыми углами.

— Передал? — спросил он, когда Гурин упал рядом.

— Да. Самому Пучкову сказал.

— Молодец. А теперь возьми мой автомат и шинель и — за мной.

Он поднялся, сначала неуверенно, качаясь, сделал шаг, другой, обрел устойчивость и побежал в тыл. Гурин — за ним. Бежали долго, не останавливаясь. Наконец он увидел окопчик, повернул к нему, упал.

— Может, вас перевязать?

— Сейчас… Сними с меня гимнастерку.

Расстегнув ремень, Гурин стал стягивать с него через голову гимнастерку. На спине она прилипла, и Гурин отдирал ее осторожно, чтобы не сделать лейтенанту больно. Но тот нетерпеливо сказал: