Лев Квин - ...Начинают и проигрывают

Пока я любопытствовал в коридоре, в зале взяли приступом место, которое я попросил Катю придержать для меня. Она лишь виновато развела руками, увидев меня в дверях, и показала на двух старушек рядом с ней — вот, мол, захватчики.

Я прислонился к косяку двери, предвидя неприятную перспективу простоять так, наподобие аиста, на одной здоровой ноге, весь процесс. И тут заметил, что Вадим, уже устроившись за прокурорским столиком вместе со своей верной Аделаидой, подает энергичные знаки: иди сюда!

— Здорово! — он тряхнул мою руку. — Садись где-нибудь поблизости. Можешь понадобиться.

— Но где?… — Я оглянулся растерянно.

— Аделаида Ивановна!

— Есть! — И бравая дама поняв начальство с полуслова, ринулась организовывать мне стул.

Вадим был бодр, весел, весь наэлектризован, и живо напомнил мне добрые институтские времена, когда он лихо проворачивал всякие спортивные соревнования и кроссы.

— Понимаешь, — возбужденно шептал он, косясь на Арсеньева за столиком напротив, — у меня все рассчитано до сантиметра. Изосимовым я загоняю его в тупик, Сарычевой прикрываю пути отхода, и он сидит у меня в клетке, как миленький.

Фишки, фигуры… Вадим был и впрямь похож на азартного игрока.

Я посмотрел на Арсеньева. Старик, полуобернувшись, втолковывал что-то Смагину, сидевшему за его спиной и отгороженному наспех сколоченным барьером из некрашеных брусьев. На столике перед адвокатом стояла большая жестяная кружка, и он время от времени пил из нее воду маленькими глотками.

Незнакомый милиционер пробился через густые ряды, держа высоко над головой стул с обломанной спинкой.

— Только такой, — извиняющимся голосом сказала Аделаида Ивановна, конвоировавшая милиционера.

От нее разило махоркой — успела по дороге хватить своей козьей ножки.

Я уселся у стены вблизи прокурорского столика, и тут же, словно только меня и ждали, объявили:

— Суд идет!

Зал поднялся с шумом и грохотом: где-то в задних рядах в тесноте свалили скамейку.

Пока шла обычная для таких процессов процедура, я внимательно разглядывал судей. Вчера я встречался с ними на подготовительном заседании, и там они казались проще, будничнее. Председательствующий, пожилой, похожий своей выпирающей худобой на Фрола Моисеевича, все шутил, улыбался. А теперь он словно натянул на лицо неподвижную бесстрастную маску. Молоденькая учительница, впервые в жизни выбранная в народные заседатели, слушала его напряженно, полуоткрыв округлый детский рот, боясь пропустить хоть слово. И только второй заседатель, усатый паровозный машинист, не привычный к долгому сидению на месте, так же, как и вчера, без конца менял позы, то откидывая большие натруженные руки за спинку стула, то вытягивая их перед собой, то складывая над столом и опирая на них большую тяжелую голову.

Смагин, как я и ожидал, виновным себя не признал. Сказал это спокойно и добавил, обращаясь к залу:

— Не я, тетя Матрена, не я, не верьте!

— Подсудимый! — председательствующий сердито стукнул по столу выпирающими костяшками худых подагрических пальцев. — Не нарушайте порядка!

Я поискал взглядом в стороне, куда обращался Андрей Смагин. В первом ряду сидела вдова Васина и беззвучно плакала, прикрыв платком рот. Только на днях она схоронила так нелепо погибшего мужа. Парень в военной гимнастерке без погон держал ее за руку и что-то тихо нашептывал, успокаивая.

Сын убитого! Тот самый, который ехал из госпиталя повидаться с отцом после долгой разлуки, а попал на его похороны…

Начался допрос свидетелей. Диспетчер Тиунов, шофер Бондарь, Олеша… Все они полностью подтвердили то, что было ими сказано на следствии.

Спрашивал, в основном, председательствующий. Только изредка, больше не в силу действительной необходимости, а для того, чтобы напомнить о себе, прокурор уточнял отдельные несущественные моменты показаний. Адвокат пока молчал вообще, прихлебывая воду из кружки и отрицательно качая головой в ответ на вопросы председательствующего, не хочет ли он о чем либо спросить свидетеля.

Лишь с появлением в зале суда Изосимова Арсеньев оживился. Подняв бровь, выслушал его показания.

— У обвинения есть вопросы к свидетелю? — обратился председательствующий к Вадиму.

— Пока нет.

— У защиты?

— Есть! — живо поднялся Арсеньев, и зал сразу загудел: до сих пор адвоката, казалось, интересовала только кружка с водичкой.

— Скажите, свидетель, вы хорошо знаете подсудимого?