Поль Сидиропуло - Костры на башнях

Вдруг за его спиной послышались шаги, покатились камешки. Махар резко развернулся в сторону шума и, сжимая винтовку покрепче, взволнованно прокричал:

— Стой, кто идет?

Зашевелились макушки кустарника, скатилась по ложбине щебенка.

— Ну чего ты раскричался? — недовольно пробурчал Асхат, из пожелтевшей листвы кустарника показалась его сердитая физиономия.

— Послушай, Асхат! — обрадовался Махар тому, что Аргуданов вернулся. — Дело, видать, серьезное. Прохорова нигде нет…

— Сейчас поищем.

Но искать Прохорова теперь не пришлось, он появился потный, запыхавшийся, возбужденный:

— Что же получается? Убегаете, аж пятки сверкают. Хотя бы раз оглянулись. Немцев видели?

Асхат и Махар переглянулись.

— Так и знал. Под носом у вас прошли разведчики, а вы ушами хлопаете.

— Ты кого-нибудь видел? — Асхат уставился на Махара.

— Нет. — Зангиев пожал плечами.

Обоим стало неловко.

— Вот и получается ерунда! — усмехнулся Прохоров. — Отстал от вас, в горах я новичок, смотрю — немцы. Стал вам махать рукой, куда там. Одни ваши спины мелькают за кустарником. А крикнуть опасно, услышат. Совсем близко были. Решил пойти за ними. Нужно было выяснить: куда это они направляются? Оказывается, туда, в сторону ущелья, потопали.

Генерал Тимофеев задумчиво заметил:

— Ты был прав. Немцы и в самом деле выбрали ущелье «Надежда».

— Выходит, этот маршрут их устраивает больше? — Виктор Соколов покрутил головой.

— Тебя что-то не устраивает?

— Как сказать, товарищ генерал. Квадрат «одиннадцать» остается без контроля. — Виктор указал пальцем на жирно выведенный карандашом круг на карте. — Вот если бы и туда мы смогли отправить группу.

— Если была бы возможность, — нахмурился Тимофеев, — разве позволили б мы фашистам забраться нам на плечи! И других, идеальных, условий, Соколов-младший, не жди. Был бы рад на каждой тропе установить надежный заслон. Но силенок маловато. Займи оборону в ущелье «Надежда» и сообщай о малейших изменениях обстановки. Действуй.

— Слушаюсь!

Виктор вышел из приземистого сельского домика, где разместился штаб дивизии, а через несколько минут его ополченческий батальон, которому предстояло остановить продвижение немцев южнее шахты «Октябрьская», был уже в пути.

Вспоминая дорогой разговор с Тимофеевым, Виктор чувствовал некоторое неудовлетворение: его не покидало ощущение, что он чего-то недоговорил до конца, утаил. И происходило это, может быть, оттого, что он не смог убедить комдива в том, что и квадрат «одиннадцать» нужно во что бы то ни стало прикрыть… Не нравился ему этот квадрат, и все тут…

— Знаешь, о чем я сейчас подумал? — прервал его размышления Тариэл Хачури, идущий рядом. — А что, если нежданно-негаданно столкнемся в бою с теми, кого однажды встречали, как говорится, хлебом и солью!

— Все может быть, — сухо ответил Виктор. — Судя по тому, как они ориентируются…

— И все-таки есть в наших горах тропы известные лишь нам, — заметил Хачури пободрее, он, похоже, пожалел, что напомнил Соколову о том давнем, довоенном разговоре.

— На бога надейся, а сам не плошай…

Застыли, потемнели в вечерней прохладе вечнозеленые ели; шумели оттаявшие днем и тянувшиеся вниз от ледников быстротечные белопенные речки, извивающиеся и теряющиеся меж утесов. В какой уже раз Виктор в этих местах, и не перестает восхищаться природой здешнего края: порой дух захватывает от увиденного, от неприступных скал. Смотришь, и кажется — дальше пути нет. А ты без нервозной суеты, оглядевшись повнимательнее, находишь спрятанную в тайнике гор неожиданную вроде бы, не замеченную с первого взгляда тропинку. Она-то и выведет тебя, куда следует. Однако горы не терпят фамильярности, они могут сурово наказать высокомерного путника.

Отряд поднялся по распадку на утес, огляделся. Но немецкой колонны пока что не видать.

Соколов вывел бойцов в условленное место. Одна рота заняла надежную позицию за скалами. Рота Тариэла Хачури располагалась чуть ниже по ущелью, его бойцам поручалось прикрыть правый склон.

«Горы есть горы!» — вспомнились Карлу Карстену слова Виктора Соколова, от него впервые он услышал и о том, что у них свой характер, свои законы. Метко замечено: горы, как люди, рождаются, растут, стареют и, разумеется, умирают. И гневаются…

— Смотри-ка! — отвлек его Горт Роуфф, краснощекий здоровяк, указывая в сторону небольшого селения, дома которого располагались под самыми отвесными скалами. — Что это башни вдруг задымили, как доменные печи?