Борис Орлов - Судьба — солдатская

Младший лейтенант сначала небрежно махнул рукой — подожди-де, не до вас. Потом вдруг поднялся и, поддергивая галифе, спросил:

— Пробирался?.. Документы есть при нем? — Он оглядел Чеботарева с ног до головы, снова сел на скамейку и бросил партнеру: — Подожди!

Конвоир подал своему командиру красноармейскую книжку Чеботарева, который все выбирал момент сказать, что как же это он «пробирался», когда он ищет роту.

— А что у вас еще есть из документов? — спросил младший лейтенант Чеботарева, когда пробежал по страницам его красноармейской книжки, и Петр, вспомнив о предписании, подал его ему. Младший лейтенант пробежал по бумаге взглядом и грубо сказал бойцу: — А что вы его задержали?

— Сержант это, — промямлил конвоир, оправдываясь.

— Сержант, сержант… Голову надо иметь на плечах! — проворчал он и вдруг спросил Чеботарева: — А как вы сюда попали? Где ваша часть, младший сержант?

— Часть? — Чеботарев задумался: он уже понимал, что говорить что попало этим людям нельзя… Поэтому, тщательно подбирая слова, стараясь глядеть на командира нарочито добрее, он проговорил, простодушно улыбнувшись: — Кабы я знал, где она. Ищу вот. Наша рота в Вешкине стояла, штаб полка в Пскове будто оставался… Туда и иду. Там скажут, где рота. — И добавил, чтобы объяснение выглядело весомее: — Рота снялась и ушла, когда я задание выполнял. В Пскове, видать, она. Куда же ей деться — не иголка.

— Правильно рассуждаешь, младший сержант, — согласился с ним младший лейтенант. — Иди! Обратись в комендатуру. Там скажут, где искать.

Младший лейтенант схватился за затылок и, уткнувшись в доску с шашками, начал думать. Чеботарев посмотрел на партию. «Тоже мне страж! — почему-то с неприязнью подумал он о младшем лейтенанте и, чтобы чем-то насолить ему, сказал насмешливо:

— Продули. Сначала давайте.

— Ну, ты!.. — огрызнулся вдруг тот. — Ты еще не ушел? Иди давай, иди, пока…

И по тону, каким были сказаны эти слова, и но выражению лица младшего лейтенанта Чеботарев моментально понял: правда, пока отпускают, надо уходить… А в комендатуру, решил он, шагая уже через железнодорожный переезд, мимо разрушенной бомбами и явно не действующей железнодорожной станции, идти не надо: еще начнутся всякие выяснения. «Надо к своим казармам пройти, — думал он. — Может, кого и встречу там».

Из своих в Пскове Петру никто не встретился. Зато на каждом шагу попадались военные патрули. Делая вид, что спешит куда-то, выполняя задание, Чеботарев принимал молодецкий вид и, по уставу отдавая честь, проходил мимо. Увидав развороченный угол казармы третьего батальона (видно, попала бомба), распахнутые ворота и пустой двор, даже не стал останавливаться. Пройдя до переулка, свернул к реке. Там, на крутояре, под полуразрушенной крепостной стеной из почерневшего от времени известняка, сел. Место было укромное. Петр смотрел на мост вниз по реке, на Мирожский монастырь напротив, за рекой. Думал, что делать дальше. Рассудив, что полк должен стоять где-то на УРе, стал соображать, как переправиться на тот берег. Понимал, на мосту стоит наряд — обязательно остановит.

Гудело уставшее тело. Хотелось есть. Высоко поднявшееся солнце пекло. Надо было искать тень.

К берегу пристала лодка. Из нее выскочил паренек лет пятнадцати. Бросив на песок весла, он привязывал лодку к вкопанному столбу.

Петр спустился к нему.

— Слушай, мальчик, не перевез бы на тот берег? — проговорил он торопливо. — А?

— А что, можно, — оглядев его, ответил тот и бросил в нос лодки плетеную торбу. — С рыбалки я.

Они поплыли. Паренек греб сам. Где-то на середине реки он вдруг перестал грести и спросил:

— А почему не через мост вы? Или в самоволке? — и засмеялся, снова взмахнув веслами.

— Почти что, — ответил серьезно Петр и поведал ему вкратце свою историю.

Паренек выслушал внимательно. На его загорелом курносом лице появилась тень задумчивости. Бросив весла, он сунулся в нос лодки, к торбе. Вынув из нее краюху хлеба, сказал:

— На вот. Ты, поди, голоднющий. Поешь, а то дорога, она бывает длинная… Когда еще найдешь своих-то!..

Хлеб был черствый, но вкусный — не такой, как у Морозовых. Петр макал его в воду и с жадностью ел. Когда подплыли к берегу, хлеба уже не было.

Поблагодарив паренька, Петр пошел в гору. Старался держаться в отдалении от Рижского шоссе. За городской окраиной, выйдя в поле, напал на тропу и зашагал по ней. Километра через полтора она вывела его к пустовавшему шоссе.