Борис Орлов - Судьба — солдатская

— Попал-таки! — говорили ему в ответ глаза Петра. — Не все коту масленица… — И Чеботарев снова, будто наяву, увидел,

Лужане на новом месте понемногу приживались. Из-за наплыва карателей пришлось изменить тактику. Теперь уже не выходили на операции отрядами. Задания выполняли небольшими, хорошо подобранными группами. Действовали больше по данным разведки и из засад. Нападали на отбившиеся мелкие подразделения врага, на автоколонны и обозы, на склады, рвали связь…

Не сидели сложа руки и бойцы отряда Бати. Как-то он сам повел группу в двадцать человек на железную дорогу Луга — Псков. Надо было взорвать обнаруженный склад с горючим, и поэтому с группой шли подрывники. Момойкина брать не хотели — после простуды он еще не совсем оправился. Но Георгий Николаевич запротестовал. «Я, Петя, не за все рассчитался с гитлеровцами, а годы у меня такие, что надо спешить. Возьми!» — взмолился Момойкин. И Чеботарев взял его.

Шли по осеннему, с опавшей листвой лесу осторожно. На рассвете сделали привал в густом ельнике, километрах в пятнадцати западнее Луги. Проглотив по твердой как камень, испеченной пополам с молотой древесной корой лепешке, поднялись.

Тропа вывела на опушку. Петляя вдоль нее, обошли вспаханное поле и углубились в густой смешанный лес с подлеском. Наткнулись на речку. Перебравшись через нее по шаткому мостику, пошли через лес по компасу, потому что небо затянуло и Батя боялся сбиться с пути. Вскоре впереди раздался глухой, еле слышный винтовочный выстрел. Батя остановил отряд. Поглаживая густую бороду, спросил Петра:

— Слышал?

Они прислушивались минут десять. Когда снова выстрелили ближе, но в стороне, Батя тихо проговорил:

— Пойдешь, Чеботарев, впереди… Стрелять в крайнем случае — ввязываться нам ни к чему… Иди со своим Момойкиным.

Батя вручил Петру полевой компас, сказал, какой надо выдерживать азимут, и они отправились, оставляя на заиндевелой поникшей траве резкий след.

Через некоторое время еле заметная тропа, на которую вышли Чеботарев с Момойкиным, вывела их к неширокой поляне. Когда миновали ее, забрались в заросли можжевельника среди редких старых елей, за которыми начинался дубняк с не опавшей еще листвой ржавого цвета.

Осмотревшись, Петр направился было к дубам, как справа, совсем близко, опять раздался выстрел. И он, и Момойкин присели. Глядели через просветы на вырвавшееся из дубняка стадо кабанов. Впереди, слегка подняв огромную, тяжелую голову с оскаленными желтыми клыками, несся, подминая под себя кустарник, огромный темно-грязного цвета самец. Следом, не видя ничего, кроме вожака, шумно бежало стадо. Кабаны направлялись прямо на Чеботарева с Момойкиным. Чеботарева даже взяла оторопь, и он приготовился стрелять. Но кабаны, будто почувствовав человека, чуть свернули и промчались вдоль можжевельника мимо.

— Может, охотой кто забавляется, — успел сказать Момойкин, и они увидели, как из дубняка выскочило около десятка немцев-всадников.

Не останавливаясь, немцы помчались наперерез кабаньему стаду. «Пронесло», — обрадовался Петр.

— Чуть не на отряд, — словно подслушав его, тихо сказал Георгий Николаевич и, вздохнув, добавил: — Как хозяева ездят. Ишь охотничают, резвятся…

Он не досказал: прямо на них по кабаньим следам крупной рысью выехал из-за дубов всадник на кауром выхоленном коне. В правой руке он держал опущенный на луку карабин.

Всадник, осадив коня, огляделся и, вонзив шпоры в крутые бока своего красавца, помчался вперед. Конь, взметнув расчесанной длинной гривой, легко перемахнул через поваленную бурей старую ель и оказался почти рядом с Петром и Момойкиным.

Чеботарев, чувствуя, как палец его на спусковом крючке ощущает согревающуюся сталь, понял: всадник их не замечает. От этого даже легче стало, и тревога отлегла от сердца. Не спуская глаз с мчащегося всадника, он еще успел подумать, что нужно сообщить Бате о немцах, как тут — всадник уже проскочил мимо — случилось неожиданное: Момойкин вскочил и, вскинув винтовку, выстрелил. Всадник, выпустив из руки карабин, повалился в сторону. Нога у него запуталась в стремени, и он — конь волочил его — бился головой о землю.

— Ты же выдал нас всех! — выкрикнул, бледнея, Чеботарев.

Момойкин как не слышал. Зацепившись за что-то, тело всадника сорвалось и, Георгий Николаевич кинулся туда. Чеботарев побежал следом.

Всадник лежал на спине, и Момойкин, подскочив к нему, плюхнулся сначала рядом, а потом сел ему на живот, оседлав его.