Вадим Шарапов - Доля ангелов

А сам Филипп Айноа не подозревал, что за ним тоже наблюдают, и при этом очень внимательно.

Пожалуй, наш рассказ подошел к такому месту, где можно открыть еще одну тайну. В Дальнередькинске и правда прятался свой международный террорист. Вот только тетя Маша к его появлению в сибирском городке не имела совершенно никакого отношения.

Террорист был пожилым человеком с застарелой язвой желудка, клочковато подстриженной бородой и тихим, покладистым характером. Звали его Анвар Ришатович, фамилия тоже была татарской, и работал он начальником пекарного цеха на местном хлебозаводе. От Анвара Ришатовича всегда вкусно пахло свежим хлебом - этот сладкий запах хорошо известен всем, кто хоть раз, не удержавшись по дороге из магазина домой, украдкой совал руку в пакет, отщипывал кусочек от горячей буханки и торопливо жевал. Хотя лучше всего, конечно, запивать свежий хлеб холодным молоком.

На работе Анвар Ришатович носил застиранный, но чистый халат, а после работы выходил во двор к мужикам-доминошникам и там, под пулеметный треск костяшек, обсуждал газеты и погоду. Никто из них даже и подумать не мог, что пекарь Ришатыч на самом деле - Абдалла Саид бен Мубарак Аль Дахари, фотография которого много лет красуется на самом видном месте сайта ФБР, в разделе «особо опасных и самых разыскиваемых». Впрочем, если бы кто-нибудь поинтересовался мнением по этому поводу самого Абдаллы Саида, то получил бы в ответ тяжелый вздох и сбивчивые оправдания.

Потому что раскаивался Анвар Ришатович. Ох, как раскаивался и мучился угрызениями совести... Молодость и военные лагеря в Афганистане остались где-то далеко в памяти, а здесь, в Дальнередкинске, бегали по коврам любимые внуки, бодро покрикивала на кота Ваську верная жена Юлдуз Сапаровна и по утрам в пекарне можно было перекинуться шуткой с бабами, месившими тесто.

Только вот сон каждую ночь все не шел. И уже не раз бывший Абдалла Саид бен всякое там, промаявшись до первых петухов - собирался взять ручку и написать письмо куда следует. Но каждый раз что-то останавливало: то приступ радикулита, то сосед Толик, зазывавший на рыбалку, а то внучка, простудившая ухо. Рыбалку Ришатыч любил, радикулит ненавидел, а за здоровье внучки был голов без разговора пожертвовать сразу оба уха и свою бороду в придачу.

Нового начальника отделения Интерпола террорист, разыскиваемый в двадцати странах мира, приметил сразу. В отличие от других дальнередькинцев, уж ему-то было хорошо известно, что такое этот самый Интерпол, и с чем его едят. Впрочем, мытарства только появившегося в городе Филиппа Айноа, лишившегося связи и чемодана, поначалу немного успокоили Анвара Ришатовича. Но потом все началось снова. Наблюдая, как неутомимый баск кружит по Буграм (старый пекарь жил через два дома от Марии Долорес), он уже чувствовал, как холодные наручники смыкаются на запястьях. Конечно, можно было плюнуть на все и выкопать заботливо припрятанный на огороде ящик с пластиковой взрывчаткой, но с годами экс-Абдалла Саид совсем перестал чувствовать тягу к смертоубийству и подрывным работам. Оставалось одно...

Апрельским утром, когда туман с городского озера только-только стал неохотно таять под лучами солнца, Анвар Ришатович стоял у палисадника и задумчиво изучал свой почтовый ящик, прикрученный к забору проволокой. Ящик был пустой и насквозь знакомый - но не подавать же вида, что заметил интерполовца, как всегда притаившегося за тополями на перекрестке и не отрывавшего глаз от калитки, крашеной в кирпичный цвет.

- Анвар! Син кайда? (ты где?) - послышалось сзади. Досадливо поморщившись, пекарь оторвался от своего наблюдения вполглаза и обернулся.

- Мин урамда! (я на улице) - зашипел он вполголоса. - Чего случилось-то? Ты зачем подскочила, ни свет, ни заря? Соседей побудишь!

- Э, да какой сон? Давно шай шьем (чай пью), тебя жду, - отшутилась Юлдуз Сапаровна. - А ты все не идешь.

- Иду, иду уже, - пробормотал Анвар Ришатович и повернулся, чтобы пойти в дом.

Но тут что-то загрохотало, застрекотало в небе и откуда-то из-за холмов прямо над головой обомлевшего старика будто из воздуха материализовался черный, хищно вытянутый вертолет, перемалывавший лопастями утренний ваоздух. На борту вертолета красовались белые буквы INTERPOL.

«Приплыли, бля», - совсем не по-татарски мелькнуло в голове у Анвара Ришатовича, который в этот момент отчетливо почувствовал себя Абдаллой Саидом бен Мубараком Аль Дахари.

Рокот вертолета показался баску, дежурившему в кустах, трубой архангела Гавриила, не меньше. Филипп Айноа застыл на месте, ошеломленно разглядывая черную тушу, приземлявшуюся на траву. Из соседних домов ошалело таращились жильцы, кое-кто повыбегал на улицу, завернувшись в одеяла, растрепанный спросонья.