Вадим Шарапов - Доля ангелов

- А где... он сейчас? - медленно спросил Филипп Айноа, старательно складывая в голове русские слова.

- Да в дурке он, где ему еще быть? - равнодушно отозвался участковый. - Ну, то есть, в больнице, - поправился он, поглядев на иностранца. - Лечится. Наливай, Васильич, выпьем за здоровье!

Выпили еще. И еще. Потом пели песни. А потом Филипп Айноа Рафаэль Хуан Сегурола де Лос Ремедиос Алькальде проснулся на казенном диване, заботливо укрытый сверху курткой с трехбуквенным трафаретом во всю спину. Сапоги с него кто-то снял и поставил у входа. В окно колотилось солнечное зимнее утро, пурга утихла и надо было как-то жить дальше.

Зачем нужен Интерпол, никто в Дальнередькинске не понимал. Ни тогда, в сумрачных девяностых годах, ни сейчас, когда все вроде бы успокоилось и пришло в порядок. Есть - и все тут, так московское начальство решило. А Москва - она от Сибири так далеко, что понимать ее прихоти не стоит и пытаться. Проще исполнять - до тех пор, конечно, пока по-живому не режут. Но ведь не режут же, вот и ладно.

Филипп Айноа, несмотря на языковой барьер, в городке моментально освоился, хотя своим его, конечно, не считали. Но парень, вроде, хороший. С дуринкой в голове, ничего не попишешь, начитался шпионских романов у себя там в Европе. Ну так дело молодое, мальчишки тоже во всяких там «робингудов» играют, на то они и пацаны.

Бессонные старушки, даже несмотря на зимние холода, регулярно собиравшиеся на лавочках у подъездов старенькой пятиэтажки, куда поселили нового начальника отделения Интерпола, уже знали: если «Филька чернявый» ни свет, ни заря собрался и вышел из дома - значит, пошел на задание. Какое задание - это всем разъясняла Варька-Бородавка.

- Бабоньки, тут у нас, не иначе, секта завелась. Тоталитарная!

«Тоталитарная!» - ахали ее подружки, с пулеметной быстротой лузгая семечки. Гнатюк беззлобно называл все это сборище «опербабками». Все они обожали телеканал «Рен-ТВ», так что про секты, инопланетян и потустороннее знали с доскональностью экспертов, однако же превзойти в этом Бородавку не мог никто.

- Таятся, - зловеще сообщала она, и опербабок передергивало. - Козни строят. А чернявый до утра пишет про них. Все пишет и пишет, свет так и горит, счетчик мотает и мотает...

На самом деле, Филипп Айноа неукоснительно следовал приказам своего шефа, полученным от него еще в Испании. Приказы были ясными и понятными: следить за Марией Долорес (и так далее), собирать доказательства ее преступной связи с колумбийскими картелями и потом - накрыть с поличным. Ведь не могла же старушка божий одуванчик оказаться в этой глухомани просто так! Кто же по доброй воле на такое решится?

Увы, получить более точные указания Алькальде не мог, потому что ноутбук, украденный в московском аэропорту, к нему так и не вернулся, и флешка с зашифрованными на ней секретными документами оставалась непрочитанной. А свой смартфон последнего поколения, - тоже, конечно, зашифрованный по последнему слову техники - Филипп Айноа попросту утопил. В самом обычном (для этих мест, конечно) деревенском сортире, куда забрел в первое же утро, будучи невменяем со страшенного похмелья после гнатюковского самогона.

Смартфон-то потом выловили, не пропадать же добру. Но, как оказалось, добро все-таки пропало, включаться отказывалось напрочь, а самый ближайший сервисный центр находился неизвестно где. Отмытый смартфон перекочевал в ящик конторского стола, а баск почесал неистребимую щетину и отправился на почту.

Там его ждал еще один сюрприз. Телефон, гордо заявленный как «межгород», мог дозвониться только до соседнего райцентра - Большепикулинска. И ни в какую - дальше. В трубке трещало, булькало, пищало и завывало.

- Какая-то гроза на Юпитере, - задумчиво прокомментировал эти звуки Юрка Симановский, электрик и большой интеллектуал, помогавший Алькальде разобраться в хитросплетениях почтовых правил. - Короче, правду говорят. Почта России - филиал ада. Потом еще попробуем, а сейчас... - и он развел руками.

Оставалось только следить за скромной школьной учительницей, размышлять про ее коварные планы и заполнять блокнот своими наблюдениями.

Неожиданный поворот расследованию Филиппа Айноа придал участковый Комаров, который частенько заходил в отделение Интерпола - попить чаю и не только. Как-то в начале марта, в самые метели, он долго возился на крыльце, обметая снег с полушубка, потом гремел чем-то в сенях и приглушенно матерился. Наконец, он возник на пороге, держа в руках здоровенную заиндевевшую рыбину.