Муса Мураталиев - Хваткий мой

И впервые в маленьком горячем, трепещущем, как бабочка, сердечке, в широко раскрытом, немигающем правом глазу возникает страх!

Кончой, выехав из-за леска на полянку, сразу заметил, что угловые палки-ловушки свалились и сети не видно.

В волнении от предчувствия удачи стал он погонять каурого.

Подъехав, осадил лошадь, поспешно спрыгнул на землю, забросил повод на ветку сосны.

Этого было достаточно, чтобы каурый стоял здесь, пока Кончой проверит свою удачу.

Кончой, нагнувшись, осторожно взялся за конец расстеленной по траве шёлковой сети, другой рукой стал подбирать её.

– О, Всевышний… слава тебе за такой подарок! – зашептал еле слышным голосом. – Ах, как бы не сглазить… ну, родимый, ну не бойся, а ведь сам Бог тебя мне преподнёс…

Принеси мне удачи, птица!

Щедрым, вот, самым ловким быть!..

Ну-ка, родимая птица, давай-ка… ко мне иди… не бойся… тут все свои…

Оставалось одно последнее движение, чтоб взять тынара.

Кончой перевёл дух.

Отвёл руку, что тянулась к птице, другую поднял к своей голове и осторожно снял мерлушковый тебетей 4 4 Тебетей (кирг.) – шапка мужская. .

Молодой тынар от страха ещё крепче прижался к земле, необъятной земле, которой не надо было бояться; оставалось отыскать в её травах, в её почве, её запахах защиту себе.

Правый глаз следил за голым лицом человека.

Те двое животных стояли в стороне, их соколёнок уже не боялся…

Сначала человек наклонил над соколиком своё голое лицо.

Оно было страшное!

Тело его было скрыто одеждой, пахнущей резко и непривычно остро.

Услужливый зверь, похожий на лису, поскуливал.

А человек почему-то был особенно сдержан и нетороплив.

Почему не подходит он быстро, не бьёт сразу?..

Побаивается?

Или хочет подольше продержать соколика в страхе?

Но что это?

На конце голой руки человека появилось что-то чёрное и круглое.

Рука и предмет стали медленно опускаться, приближаясь к молодому тынару.

Наконец что-то чёрное и круглое дотронулось до крыльев, а потом и хвоста, накрыв птицу целиком.

Исчезло яркое тёплое солнце, будто провалилось куда-то под землю.

Круглый предмет был мягок и остро, неприятно пахнул.

И воздуха вдруг стало мало.

В маленьком, с бабочку, горячем сердечке воцарился один только страх.

Никто, никогда не загораживал птице солнце.

Тынар летал и под тучами, и в высокоствольных лесах, нырял вниз с отвесных скал.

И всегда и везде он чувствовал присутствие солнца!

Взмыть в небо!

Мерлушковый тебетей ещё крепче прижимал соколика, заставляя его вытянуть сначала во всю длину шею, ткнуться кривым клювом в землю, подобрать в линеечку хвост.

Лапы подчинились не сразу.

Поцарапали сначала безвинную землю, сопротивляясь сильной руке человека, потом замерли.

Молодой тынар дрожал от ужаса.

На него вдруг накатился страх.

Сила человека была непомерна.

Рука делала что хотела, птица оказалась совсем беззащитной перед нею.

Тут большой круглый предмет, что накрыл его целиком, стал потихоньку приподниматься с одного края!

Оттуда в щель проник робкий рассеянный свет.

Соколёнок вздрогнул!

С того края осторожно вползли пальцы человека.

Пальцы руки приближались медленно и вдруг ловким одним рывком схватили оба крыла соколёнка, сведя лопатки воедино.

Не успел соколик впитать в себя тепло человеческих пальцев, как единым махом пальцы подняли его куда-то вверх, и он оказался весь на свету.

Крылья остались во власти руки; она приподняла птицу так, что правым глазом молодой тынар смотрел в лицо человеку.

На лице этом живо посверкивали черными зрачками два глаза, между ними торчал бугор – вместо клюва, подумал соколик.

Тёплый неприятный запах вместе с дыханием вырывался через полуоткрытый рот.

Левым же глазом соколик видел лужайку, на которой только что он валялся распластанным.

Теперь там оставалась тушка птицы, похожей на фазанью самку, с разбросанными вокруг перьями и со все ещё не отвязавшейся от мёртвой птицы мухой.

Неподалёку махал хвостом первый прибежавший четвероногий зверь.

Он стоял и тяжко, тоже смрадно дышал, вывалив из пасти тонкий, с расширяющимся основанием язык.

Его-то преданный вид – вид животного, готового тут же сделать всё, что ему прикажет двуногий хозяин, – нагонял на соколёнка наибольший страх.

Этот зверь знает, что теперь должно случиться.

Длинный чёрный хвост его беспокойно метался, хлестал по туловищу то справа, то слева, а костляво-покатый зад зверя не шевелился.