Муса Мураталиев - Хваткий мой

Сделав усилие над собой, он даже хотел было разжать левую лапу, но не смог преодолеть себя.

По закону ловчих птиц – этого делать нельзя!

Схваченную добычу, умри, но удержи в своих лапах.

Пусть даже её у тебя будут вырывать вместе с когтями и цевкой.

Сокол должен побеждать или умереть!

Согласиться же на поражение могут только не соколы.

Так и держал он левой лапой добычу, хотя незнакомая птица беспрестанно билась, металась из стороны в сторону, истошно кричала, пока последние силы не оставили её.

Но и молодой тынар, хотя и успокоился немного, вновь и вновь рвался в небо!

Мягкая сеть сковала крылья, раскрыв их веером, выставив их на лёгком ветерке.

Теперь он ни сложить их, ни взмахнуть ими не мог.

А стоило ему потянуть одну тоненькую верёвочку – она зацепилась за средний коготь правой лапы, как мягкие ниточки превратились в острые длинные прутья, которые надавили ему на спину столь крепко, что от острой боли он был вынужден сразу же расслабить коготь, вернуть нить в прежнее положение.

А какими слабенькими, будто паутина, казались ему с воздуха эти ниточки да верёвочки!

Одна из них прошлась прямо поперёк клюва.

Тут соколик приоткрыл клюв и попробовал перекусить её.

Невозможно было разорвать её.

Он даже не смог вытолкнуть обратно загадочную нить, которая так и осталась в клюве, щекоча кончик языка.

Такая же ниточка оказалась под левым глазом; он стал усиленно моргать и вдруг почувствовал, как она прикоснулась к плёнке глаза и вызвала пронзительную боль.

Ещё и ещё пробовал он освободиться, пока, обессиленный, не застыл распростёртый на земле, ко всему уже безучастный…

2

Лесник Кончой соскочил с седла, небрежно накинул конец повода на штакетину забора.

Лошадь все равно никуда не отойдёт, свой двор знает.

Из калитки навстречу хозяину выбежал пёс – тайган 3 3 Тайган (кирг.) – киргизская порода собак, борзая. .

Легким движением ноги Кончой отстранил собаку, мягко, он всё делал мягко.

Надо будет сказать старой, пусть накормит тайгана.

А он малость отдохнёт, пока спадёт жара.

На сеть пойдёт к вечеру.

Да, целую неделю Кончой, охотится за молодым соколом, он выставляет на открытых местах в мелколесье – сегодня здесь, завтра там – силки.

В четверг вот, высвободив лапки из верёвочек, убежала в лес единственная приманка, которая была у Кончоя – перепёлка.

Замены порядочной сразу не нашлось.

Привязал вот – смех, да и только! – свою рябую курицу.

Старая так посоветовала: курица повадилась нести яйца на соседнем огороде, да и вообще была какая-то невзрачная, глаз не радовала.

С того четверга Кончой пригляделся к рябой в силках – ничего, трепыхается как надо.

Мягко и смирно идёт за Кончоем по пятам верный пёс.

Но хозяин не обернулся к нему, вошёл в дверь.

И всё равно рад тайган, хоть и остался у порога.

Хозяин не кличет, значит, стой.

В понимании тайгана, главный в доме – хозяин.

Разве не по его слову собаку кормят?

А кто ведёт тайгана охотиться?

И сердце собаки, словно воробушек крыльями, трепещет, когда удастся перехватить взгляд хозяина.

О, тогда стоит услышать обращённый к нему приказ!..

Или обрадуется чему-то хозяин, громко захохочет – тайган, в добром или худом был до этого настроении, бросается вперёд во всю прыть, и ему тут же становится радостно.

И тогда подкрученный под брюхо собачий хвост сразу задирается лихим крючком вверх.

Ходи веселей вместе с весёлым хозяином!

Жаль, конечно, что таким вот весёлым хозяин редко бывает.

Тайган многое дал бы, чтобы продлить хорошие минуты Кончоя…

Вот и сегодня – явно не в духе хозяин.

Сколько ни махал ему хвостом, ни разу не взглянул…

Значит, верному псу можно вернуться обратно.

Приятно на солнцепёке: снизу, под брюхом, земля прохладна, чуть нагрета шерстью.

На охоту, видать, не пойдут.

Ну да ладно, отдыхать всегда приятно.

Хозяин всего живого, светло-белое солнце с одинаковой полуденной силой озаряло поверхность земли, и правую, и левую её стороны.

Бесчисленные лучи, сливаясь в сплошной поток тепла и света, низвергались из недр необъятного солнечного тела на зверей крупных и мелких, ползающих и прямо ходящих, не бегающих, порхающих, плавающих.

Солнце светило и Кончою, когда тот вышел из дома, и его каурому, так никуда и не отошедшему от штакетника, на который Кончой набросил повод ещё час назад.

Светило солнце и молодому тынару, все ещё трепыхавшемуся, хоть и слабо, в паутине верёвок.