Антон Мухачёв - Запрещённые люди

Новое рабочее место напомнило Семёну Григорьевичу библиотеку, где в детстве он зачитывался романами о пограничниках. Книг тут не было, но сходство и ностальгию вызывали ряды выдвижных ящиков с номерами. Вместо книжной картотеки в ящиках лежали жёлтые и синие шары.

Цифры на боку каждого шара вызывали в памяти Семёна Григорьевича воспоминания о победах в бильярдных поединках армейской юности. И хотя размер и вес шара были ближе к мячику для пинг-понга, Семён Григорьевич мысленно настаивал на сходстве с бильярдом, так как пинг-понг не уважал и считал китайской забавой.

Разноцветный инвентарь был полый и при небольшом усилии раскручивался на две половинки. Точнее, Семён Григорьевич предполагал, что шар можно раскрыть, не прикладывая особых усилий, так как новая должностная инструкция строго воспрещала ему заглядывать внутрь. В ящиках шары лежали, как яйца в холодильнике – кататься и биться друг о друга им не давали ложбинки на дне. Каждое утро сотрудники Конторы сдавали в окошко вахты жёлтые шары и под роспись получали синие. В конце рабочего дня всё происходило в обратном порядке – синие шары обменивались на жёлтые.

Год проходил за годом, искушение разъедало душу пенсионера. Всю жизнь отслуживший в строгом подчинении и ни разу не нарушивший приказ, Семён Григорьевич и представить не мог, что на старости лет его поразит недуг, так свойственный женщинам и муравьям, – любопытство. В тысячный раз бывший борец с контрабандой доставал шар и тряс его возле уха, гадая о содержимом. Что бы там ни было, оно издавало сухой звук ядрышка в абрикосовой косточке. Семён Григорьевич вздыхал и, не решаясь на должностное преступление, убирал шар в ящик.

– У моей благоверной, – рассказывал Семён Григорьевич уже небольшой группе зэков, – обнаружили рак, чтоб его разорвало… Детей у нас с Зоей нет – разъезды по стране, потом и возраст. Сослуживцы – кто спился, у кого свои проблемы, в общем, денег в долг никто дать не смог, да и вернуть их вряд ли сумел бы. По той же причине я не хотел и с кредитами связываться, но потом уже и решился вроде бы, будь что будет, лишь бы рак облучить, чтоб он сдох… И тут деньги сами нашли меня.

– Любил я после работы зайти в пивнушку возле дома, – продолжал рассказ Семён Григорьевич. – Такая, знаешь, советская. Наша. Круглые стойки, большие бокалы, местные ханурики и вечные недоливы. И вот, стою я как-то, чищу тарань, рядом оседает в бокале пена – предвкушаю!

Семён Григорьевич на миг прикрыл глаза, причмокнул и вздохнул.

– Подходит к столу мужчина, в руках по две кружки, и со стуком ставит их на стойку. Я смотрю – ба! – да это Степан из нашего Управления. Я удивился: он-то холёный, одет не по зарплате, среди местной публики выделяется – что он здесь забыл? Это потом я допетрил, что не случайно он мимо проходил, а тогда мне не до подозрений было – все мысли о Зое. Кружка за кружкой, он угощает, я не против. Степан молодой, румянец на щеках, пальчики тонкие, но уже капитан. Кабинетный, конечно же… Короче, пиво-рыба, развязались языки, ругаем от начальства до правительства. Тут-то, чёрт меня дери, спросил я Степана, что же в шарах лежит, ведь и он ими пользуется.

– Семён Григорьевич! – удивлённо воскликнул Степан. – Столько лет у нас и не в курсе темы?

Я напомнил Степану о своих должностных инструкциях, но тот в ответ рассмеялся, словно подавился чешуёй, и, хлопнув меня по плечу, громко зашептал, чуть ли не зашипел:

– Баш на баш, Семён Григорьевич. За мою откровенность я вас кое о чём попрошу. Баш на баш!

Степан убрал полупьяную улыбку, стал серьёзен, будто нескольких бокалов пива и не было.

– Вы заметили, что в последнее время вам очень редко сдают синие шары и почти не берут жёлтые?

– Уже год, как пыль стираю, – кивнул я. – Так что в них? И что за предложение?

– Вам нужны деньги, Семён Григорьевич? – вопросом на вопрос извернулся Степан. Он явно тянул момент, даже достал носовой платок с вышитым вензелем и стал им вытирать руки и полировать ногти.

Давно, очень давно я не слышал подобного предложения. В бытность службы моей в погранвойсках, пойманные курьеры не раз сулили деньги. Немалые деньги. Но не брал, ни грех на душу, ни взяток. Однако всё изменилось. Сначала страна, следом люди, затем обстоятельства. Я подумал о детях, которых нет, и о жене, которой скоро может не стать. И не выдержал!

– Да, нужны деньги, чёрт их дери! – выкрикнул я и осёкся. – Что я должен делать? И, в конце концов, что в шарах-то?