Ирвин Уэлш - Клей

– Мне нужно поехать в «Инглистон», отработать концерт, – сказала Катрин.

– Но ведь ты его отшила… – заблеял Терри.

– Я просто должна это сделать, – отрезала она.

Портье выдал Катрин ключ, и Рэб Биррелл потащил чемодан наверх.

– Сказано тебе, Терри, пусть Катрин сама решает, – добавил он.

– Да мы и после концерта успеем в «Доспех» за пару кружек до закрытия, – сказал Джонни и подивился, с чего он это попугайничает за Терри, когда он в полнейшем объебосе и все, что ему нужно, – это голову приклонить.

Они послонялись немного, пока Катрин переодевалась, после чего загрузились в лимузин, который Рэб предусмотрительно переадресовал из «Балморала», и отправились в «Инглистон». Джонни растянулся на сиденье и заклевал носом. Он всегда мечтал прокатиться на такой тачке, и вот теперь все удовольствие проплывало мимо, как и шумный город за окнами.

Шарлин притулилась у Рэба на плече и была вполне собой довольна. Лиза и Терри занялись баром. Лиза чувствовала собственный запах, блузка грязная, поры закупорились, но ей уже плевать. Терри все что-то дул Катрин в ухо, и когда Лиза вмешалась, американка посмотрела на нее с благодарностью.

– Оставь ты Катрин в покое, ей нужно подготовиться. Заткни хайло.

У Терри отвисла челюсть, он хотел что-то сказать.

– Да-да, заткнись, – повторила она.

Терри засмеялся и сжал ее руку. Нравится ему эта девчонка. Иногда даже приятно бывает, когда тобой телка командует. Минут пять от силы.

Многоквартирные дома сменили шикарные виллы, чтобы уступить место пустынным предместьям и объездным дорогам. И вот идущий на взлет самолет проревел над ними, и лимузин въехал на парковку спортивно-концертного комплекса «Инглистон». Чтобы растолкать Джонни, пришлось постараться. Охрана Катрин не слишком обрадовалась ее свите, но сам факт того, что она объявилась, вызвал у них такое облегчение, что они без лишних вопросов выдали каждому пропуск за кулисы.

В Зеленой гостиной они принялись за халявную еду и выпивку, а Катрин спряталась в сортире, поблевала и подзавела себя для концерта.

Пошатываясь, Катрин Джойнер вышла на сцену «Инглистона». Это был самый долгий путь к микрофону за всю ее карьеру; возможно, в этот раз было не так мрачно, как в Копенгагене, там она волочилась по сцене, когда ее привезли из гостиничного номера с заездом в реанимацию, где из ее желудка просто выкачали таблетки. Но все же было нелегко: ей казалось, она вот-вот упадет в обморок под жаркими софитами, и каждой клеточкой она ощущала тупую, нечистую боль, которую наркотики оставили после себя в ее истощенном теле.

Она кивнула музыкантам, и группа заиграла «Женщину-загадку». Когда она вступила, первую половину песни голос был едва слышен. Но тут с ней произошло нечто абсолютно ординарное и в то же время замечательное, сказочное: Катрин Джойнер почувствовала музыку и вписалась в ансамбль. На самом деле это был всего лишь концерт, каким он должен быть, но это было настолько лучше того, к чему уже привыкла Катрин и ее публика, что в данном контексте представляло собой небольшой триумф. А главное, ностальгирующая, благодарная и порядком поддатая публика восприняла это на ура.

Когда выступление закончилось, ее вызвали на бис. Катрин вспомнила о гостиничном номере в Копенгагене. Пора б уже и отпустить, подумала она и, повернувшись к гитаристу Денни, ветерану ее концертного ансамбля, сказала:

– «Настоящая любовь».

Денни кивнул группе. Катрин под оглушительные аплодисменты вышла к микрофону. Терри был на седьмом небе от счастья.

– Мне очень понравилось в Эдинборо-сити. Я отлично повеселилась. Эту песню я посвящаю Терри, Рэбу и Джонни из Эдинборо, с Настоящей Любовью.

Это был апогей, хотя Терри и расстроился немного, что о нем не отрапортовали как следует, а именно – Джус Терри.

– Так бы все у нас на районе прикололись бы, – объяснял он Рэбу.

Когда Катрин вернулась за кулисы, Франклин Дилэни хотел поздравить ее с успехом, но Терри его перехватил.

– Концерт закончен, – сказал он и оттолкнул ее бывшего менеджера.

Катрин махнула рукой, отгоняя готовую вмешаться охрану.

Терри повел всю компанию через парковку к такси, которые ждали, чтобы отвезти их в «Доспех» – главное питейное заведение Брумхауса. Многие вещи Катрин вдруг увидела с потрясающей ясностью, не на уровне понимания – она была в таком объебосе, что вообще едва соображала, – но вот что было очевидно: после этого концерта она еще долго не выйдет на сцену.