Максим Васюнов - Rassolniki

– Ну, давай, Сань, нормально посидели! – вдруг обратился он первый раз за вечер к Рублеву заискивающим голосом.

«Ах ты, сука», – подумал Рублёв и, развернувшись, неожиданно для себя и для всех, ударил Шило в нос. Тот рухнул, как деревянный истукан.

Екатерина ничего не поняла, но завизжала, как потерпевшая.

– Не ори, дура, – вырвалось у Рублёва, – не ори, я сказал.

– Ты чего? Это же ухажер Олькин, он за ней уже год бегает! – визжала Катя. Шило валялся, прикладывая снег к носу, кровь брызгала фонтаном.

– Пидоры, вам пиздец, отвечаю, суки, порву всех! Молитесь, падлы, – приговаривал гопник, давясь снегом и кровью одновременно.

Екатерина всё не могла успокоиться. И что-то орала, колотила Рублёва по пуховику.

– Отстань, дура! Я с тобой тоже потом поговорю, Анечка моя, ептить, или как там тебя по-настоящему-то зовут, а? – заведённый Рублёв тоже орал на нее, вместо эха от их криков в вечернем морозном воздухе раздавался треск, – значит так, иди к своим и сиди там, я в сауну! Да не ори ты, блядь! И этого петуха оставь здесь, узнаю, что ты ему помогла подняться – убью. Поняла?

Екатерина визжала все сильнее, прыгала, как бесноватая на месте. Причитала нераздельные слова.

Александру захотелось быстрее скрыться отсюда, он резко вскочил в машину и захлопнул дверь. Пообещал себе – не буду смотреть на неё, но не удержался и увидел, что Катя все-таки не оставила Шило, вертелась возле, что-то смахивала с его лица. В этот момент Рублев признался себе в том, в чем боялся признаваться – Катя такая же гопница, как и этот Шило, как и её Колян, как и почти все обитатели этого города. И как я мог с ней трахаться? – зло спросил сам себя Александр.

– Познакомься, Саш, это Сёма Тихонов, из основы человек, он у нас за бюджет отвечает. – Перебил мысли Рублева Ведов.

Только сейчас Александр увидел на заднем сидении «запорожца» человека. Парня лет тридцати в очках, без шапки. Короткая стрижка, гладкое лицо, дорогая оправа. Настоящий бухгалтер!

Семён руки не подал, только кивнул головой. «Мутный какой то – подумал Рублёв, – но раз Ведов с ним знакомит, значит, нормальный парень, просто, как и все бухгалтеры, скромный. Наверное».

– Короче, едем к одному из наших спонсоров. К нему в сауну. Деньги на выборы обещал дать, – рассказал о целях поздней вылазки Ведов, кратко, без деталей. Рублёву и не нужны были никакие детали. Ему не до чего уже не было сегодня дела. Надо лицом посветить на ночь глядя? Непонятно где, непонятно кому? Хорошо. Сделаем. Только не грузите ничем. Без вас тошно.

Этот сон уже снился Саше, и вот опять. Он забегает на Лисью гору, долго смотрит на город, собирается бежать вниз, но отрывается от земли и летит.

Лисья, или как её ещё называли – Лысая, гора уже не одно столетье считалась символом этого города. Ну, это и не удивительно. Мало, где есть такое чудо. Равнина, равнина и опа! Аккуратная такая гора в центре города. Как прыщ на гладкой коже. Как будто вулкан посреди поля разразился. На вулкан часто и грешат местные, мол, иначе никак такой высокой горе на ровном месте не появится. Говорят, этому потухшему вулкану уже десятки миллионов лет.

Лисья всегда использовалась как наблюдательный пункт, с её вершины смотрели – не идут ли татары, или башкиры, не горит ли где-то что-то… Не зря вершину горы вот уже не одно столетие украшала башенка. Она, конечно, двести раз перестраивалась, но всегда была. Её по сей день называют – Сторожевая башня. Она тоже раздолье для краеведов – говорили, что внутри её богатые люди когда-то устраивали обсерваторию, другие утверждали – там издревле было место для молений и жертвоприношений. Вогулы-язычники, староверы, никонианцы – все успели попользоваться столь удобным местом.

Саша всегда, когда поднимался на Лисью гору, чувствовал какую-то волшебную энергетику. Будто попадал туда, где пересекаются часовые и временные пояса, где история лежит пластами и где плетутся новые вехи будущего!

С вершины виден почти весь город. Его разделял на две ровные части пруд, растелившийся широким ребристым ковром от подножия горы до самого горизонта. Над прудом, словно подхваченный силой времён, магией язычников, Рублев не раз взлетал в своих фантазиях, а последнее время и во снах. Он летел над ним и над всем городом. Летел над частными одноэтажными домами, красивыми, но строгими сталинками, новыми высотками, дворцами и парками, совковыми кинотеатрами и клубами, старинными заводиками и фабриками, пролетал и над заводами мощными, отстроенными в тридцатые-сороковые годы, с километровыми трубами, домнами, с клубами дыма…