Максим Васюнов - Rassolniki

– Да знаю, знаю, новости смотрим. Чего уж там, и в Интернет иногда заходим – не дураки!

Боковым зрением журналист увидел, что Шило оторвался от своего телефона и теперь смотрел на Рублёва, как полицейский на задержанного.

Сан Саныч, не чокаясь ни с кем и никого не спрашивая, опустошил стопку с водкой.

– Тебе, Саня, не предлагаю, тебе нельзя, а то бабкин яд не подействует! – и сразу за басом вырвался мощный, как раскат грома, смех Сан Саныча. Но раскаты грома резко затихли, и раздалась молния. Для Шила точно.

– А я тебе так скажу, сынок, правильно эти парни делают, только силой надо давать отпор этим подонкам, а подонок у нас каждый второй… Ты посмотри, что творится: на улицу нельзя выйти честному человеку – всё, капут, если не пырнут, то обхамят! А эти сводки криминальные по местным новостям каждый день, как новый сериал: тут убили, тут ограбили, тут изнасиловали. Это что ж такое? У нас такого не было, – Сан Саныч завёл привычную пластинку старика, недовольного поведением молодого поколения.

– Ну-ка, отец, уймись, – в этот раз роль останавливать мужа взяла на себя Алевтина Петровна, – кому интересно твои бредни слушать? А вы кушайте, Саша, кушайте. Аня, положи кавалеру ещё салатика.

До этого молчавшая Ольга тихо, почти на ухо Рублеву, спросила:

– Ну и как?

– Что как? – не понял Александр. И как тут поймёшь – говорящая кукла рядом, розовые соски сквозь кофточку, голос нежный, неземной, как будто не спросила, а предложила переспать.

– Как ваше расследование, Саша?

– Ой, там всё очень запутанно, Оля! Там не все так просто, как кажется.

Все даже жевать перестали. Приготовились слушать.

– Понимаете, они не просто так гопов бьют, они, как бы это сказать, советчину выбивают, перевоспитывают, что ли. К новому порядку приучают.

– А зачем? – по-детски спросила Ольга.

– Чтобы всё советское истребить и двигаться дальше.

– Ммм, – всё, что смогла сказать Ольга в этот раз. И с любопытством посмотрела в сторону отца.

– Как же перевоспитать, как же истребить!? – громче обычного заговорил Сан Саныч.

Рублёв мгновенно понял, что сказал лишнее, и сейчас на него польётся гнев опытного, битого жизнью совка.

– Да как же их перевоспитать?! Силой? Все равно силой не получиться! – Ох, уж, эти рассуждения пожилых интеллектуалов – сам спросил, сам ответил. Опять спросил, опять ответил. – Слишком уж мы хорошо обработаны, ошкурены советчиной. Силой не получится, нет, тогда как из нас выбить СССР? А? Знаешь?

Вопрос повис в воздухе. Но на него не нужно было отвечать. Ответ знал только один человек – сам Сан Саныч.

– А я тебе скажу! Ты так и напиши: хотите убить всё советское, убивайте советское физически, расстреливайте!

– Ну сказал, дед, тоже, – пробубнила бабка, – опять 37-ой год, что ли?

– Да, дорогие мои, – старик все расходился, уже и рюмки на столе дрожали, – хотите бороться с совком, боритесь их же методами, они истребляли всех, кто мешал им построить Союз. И теперь новым, кто придёт строить свой порядок, нужно уничтожать совдеповских прихвостней. Это я, как совок, говорю. Как человек, который сам прошёл всю эту систему. Потому что порядок этот – он где? Где вся эта система? Она в голове, в человеке! И этот человек не даст развиться другим взглядам, другой системе…

– Хватит, дед, твоих страшилок, – безуспешно пыталась урезонить мужа Алевтина Петровна, – мы ушли на пенсию и не лезем никуда, и другие так же. Кому жалко, чтобы молодые пришли? Никому. А нет молодых-то! RASSOLNIK’ов к власти? Так хлеще Берии будут! – не удержавшись, Алевтина Петровна вступила с мужем в горячую полемику. Молодые молчали, иногда переглядываясь, улыбались – вот, мол, стариков понесло. И только Рублев улыбался меньше других. Разговор неожиданно становился для него всё интереснее.

– Это мы, бабка, с тобой ушли, и всё! Пусть всё лесом, моя хата с краю. Мы с тобой ничего не решали и нам не за что радеть, только за молодых, за пенсию в три рубля. А ты нашего шизика возьми с работы, или говномэра нашего! Да куда не плюнь – везде морды эти сучные сидят, уже разжирели все, обнаглели, заросли, как лешие, в своём дерьме, но и сидят – не сдвинешь! И молодым дороги нет, и сами дальше не идут. Перегородили всё, суки, тушами своими. Танком не переедешь.

– Это всё шишки, а простым-то пенсионерам чего!

– Шишки знаешь откуда, бабка? Оттуда же, откуда и мы, из пионеров, из комсомола. Саша, а вы знаете кто такие комсомольцы? Это те ещё мерзавцы! Это же раньше был сходняк тупорылых, первых защитников ленинских трудов! Сидели мы, помню, молодые, да красивые, решали, чем других таких же занять, как идеи Ленина передать, как демонстрацию покрасивше провести. Ой, чего там говорить – дураки! По бабам бы ходить и на танцы, как другие, а мы сидим, элита, твою мать, за других всё решаем, тьфу, противно! А теперь, где эти комсомольцы? Они же все по комсомольской линии и пролезли в верхи, кто в начальники баз, кто в гороно, кто в департаменты! Умные-то сразу из партий вышли, из этих советов комсомольских, а идиоты, которые раньше либо громче всех орали ни о чём, либо, наоборот, отмалчивались на задних рядах – те сейчас и рулят всем. Так, как их научили. По-старому. На иномарку двигатель «жигулей» поставили. К тому же – это теперь не комсомольцы, а воры.