Максим Васюнов - Rassolniki

– Очень приятно! – сказал он и вдруг понял, что женщина произнесла незнакомое ему имя, – мама Ани? Какой Ани?

– А так меня называют родители, – защебетала быстро Катя, – я тебя забыла предупредить, чтоб ты не пугался! Просто понимаешь, мне не нравится имя Аня, а им нравится, – Катя коротко хохотнула, – я тебе, милый, сегодня хотела рассказать, да ты был не в духе. Но ведь это неважно?

Рублев промолчал, ему бросилось в глаза, как все, сидящее за праздничным столом, начали быстро переглядываться, будто искали другу друга какой-то ответ. А, может, опять ему мерещится всякое…

– Вы не стесняйтесь, накладывайте себе, чего захотите, мы-то уже поели, – засуетилась Алевтина Петровна после небольшой паузы, взяла пустую тарелку, вытерла её полотенцем, которое до этого весело на её руке, и подала тарелку гостю.

– Мама! – осекла женщину Екатерина.

– А чего мама? Человек только в себя пришёл, пусть поест! Как Ваше самочувствие, Саша?

Рублёв вдруг осознал, что чувствует себя превосходно, всю хворь как рукой сняло. Чудеса!

– Ой, спасибо, я как новенький! – улыбнулся Рублев, – и чем Вы меня напоили?

– Это у меня старый рецепт, бабушкин, – похвасталась женщина, – потом расскажу! Да вы кушайте, не смотрите ни на кого, мы уже поели.

– Тебе положить нарезку? – спросила Катя, и не дождавшись ответа, полезла за большой тарелкой с колбасой и сыром.

Девушка справа деланно закашлялась.

– Простите, а нас представлять не надо? – голос был похож на Катин, только интонация чуть-чуть иная, более стервозная, что ли, – Оля! – представила она сама себя и кивнула головой. Сделала она это также наигранно, но до того мило, что Саша чуть не спросил: «Не Ларина ли?».

Но вместо этого просто ответил:

– Саша, – и улыбнулся. Но откуда такая нежная натяжка взялась?

Все были знакомы, оставалось очередь за Шилом. Но тот молчал. И все молчали. Саша начал снова разглядывать комнату. Она вся как цыганская палатка была в коврах, ковры на полу, на стенах, ковры красные, с ромбиками и кругами по краям, в центре орнамент и узоры… Такие же ковры, вспомнил Саша, когда-то висели и в его родительском доме, и в домах всех друзей, да и, наверное, в домах всех советских жителей.

Прямо к коврам были прибиты рамки с фотографиями. На одной стене – портреты дочерей, Оли и Кати, кажется, с выпускных, а напротив – на другом ковре красовалась свадебная фотография родителей, когда-то черно-белая, но удачно прошедшая попытку реставрации временем – и от того изрядно пожелтевшая.

Ближе к окну вдоль левой стены, там же, где зиял выход из комнаты, гордо стоял сервант. Советский, стеклянно-деревянный, полированный. Когда-то писк моды, сегодня такие держат скорее как раритет. Да и чего греха таить, он хоть и не удобен в перемещении, зато удобен в использовании. Впрочем, как и всё советское…

Кругом отражалось недалёкое прошлое, но Саше квартирка показалась вполне себе уютным очагом. Хоть и маленьким…

– А это – Стас, – подсуетилась мама и разрядила обстановку, – он друг Ольги.

Александр даже не повернулся в сторону Шила и тот, насколько позволяло увидеть боковое зрение Рублева, тоже не посмотрел в его сторону. Ну и ладненько.

– Хорошая у вас квартирка, Алевтина Петровна, – сделал комплимент Рублев.

– Ой, да куда там? Халупа! Все хорошие квартиры-то дочкам отдали, а сами вот где живём. Мы с отцом на эти хаты всю жизнь горбатились – Сан Саныч в своем НИИ до седин проработал, а это, знаете, такая нервотрёпка…

– Ну, завелась бабка! Давай ещё пожалуйся тут! – перебил её Сан Саныч, что-то прожевал и грозно посмотрел на Рублёва.

– А вы, молодой человек, чем занимаетесь?

– Папа, я же тебе говорила, – встряла в разговор Екатерина.

– А я не с тобой разговариваю! – прикрикнул на дочь отец. Катя залилась краской.

– Я – журналист, – ответил Александр и услышал справа смешок, гнусавый, противный. Ощущения были, будто Рублеву плюнули в ухо. Это Шило отреагировал на слово «журналист».

– Аня говорила, что вы из Москвы? В каком издании работаете? И в нашу деревню, какими судьбами?

– По работе, но я сам местный.

– Ой, как здорово, а фамилия у вас какая? Может быть, я знаю кого-то из ваших? Город-то маленький, давно живём, – снова запричитала Алевтина Петровна и снова была остановлена гневным взглядом мужа.

– А что за работа? Под папика нашего копаете? – продолжил допрос глава семьи.

– Нет, про так называемых RASSOLNIK’ов расследование делаю, слышали про таких? – спросил Рублев, больше адресовывая свой вопрос Шило. Да и ответ тоже ему предназначался, – это те, которые избивают топоту: шпану всякую, наркоманов.