Юнас Бенгтсон - Письма Амины

Я киваю и закуриваю. Она улыбается мне:

— Иногда проще говорить, когда куришь…

Она скрещивает ноги, делает глубокую затяжку.

— Я не все тебе рассказала об Амине… Ты знаешь, что она должна была выйти замуж?

— Разве ты не сказала, что она вышла замуж? Ты сказала, ее муж…

— Да, да, за Эркана. Но Эркан не наш кузен.

— Я думал… Я говорил с Марией, ее подругой. Она рассказала, что вы были в Турции и…

— Мария понятия не имеет, о чем говорит. Все, как бы это сказать, несколько сложнее. Кузен был раньше. Я подозревала об этом еще до отъезда в Турцию, но ты знаешь Амину, она думает о людях только хорошее, вот и вляпалась. И, вернувшись обратно, она сбежала. Переехала, это тебе Мария, наверное, рассказала.

— Да, рассказала.

— Вряд ли ты представляешь, как это отразилось на нашей семье. Наверное, тебе это трудно понять.

— Они не обрадовались…

— Нет, они совсем не обрадовались. Никто из датчан в наше время не воспринимает слово «позор» всерьез, во всяком случае не так, как мы. Это понятие имеет огромное значение, особенно для поколения моих родителей. Они были просто в панике, никуда не ходили, ни с кем не разговаривали. Для них это было просто слишком. Мама пыталась заниматься всякими повседневными делами: готовить, ходить в магазин, а папа совсем опустил руки. Перестал ходить на работу, взял больничный, просто сидел, уставившись перед собой, и курил как паровоз. Он не знал, что предпринять. Думаю, он почти что рад был, что не знает, где Амина… Однажды Амина ждала меня у школы. Я поехала с ней. Она жила в ужасном месте.

— Я был там. Дыра.

— Значит, ты представляешь, каково ей там было. Она не виделась ни с друзьями, ни с родными. Нашла работу в гриль-баре, весь день стояла и жарила свинину для местных. Она уже сомневалась, что поступила правильно. Может, проще было выйти замуж. Но тут она встречает Эркана. У него друзья там жили, недалеко, и как-то он зашел туда съесть хот-дог. И они разговорились. Она сильно влюбилась, он тоже был курдом и сказал, что понимает ее. Через какое-то время они решили пожениться, я была связующим звеном между ними и родителями. Амина поступила плохо, но раз уж в итоге выходит замуж за курда, то все ничего. Она снова сможет видеться с родными, да и вопрос, не нанесен ли урон ее чести, будет уже не так важен после замужества.

— Ты была рада, что они женятся?

— Ну… возможно. Тогда. У меня были сомнения… Он был замешан в каких-то делах, его выкинули из армии, и он был… несдержан. Но она сказала, что с этим кончено, что он сделал все, что мог, чтобы держаться подальше от таких вещей. Надеюсь, она была права. И они поженились. Большой свадьбы не было, только папа, мама, я и младший брат. Их поженил имам, затем они отправились в ратушу, чтобы зарегистрироваться официально. Они хотели подождать, прежде чем расскажут всем родственникам, аккуратно обо всем сообщить, когда история с кузеном подзабудется. Они остались жить в той комнате. Папа и мама сказали, что они могут жить у нас, но Эркан не хотел. Теперь-то я понимаю… Вначале все вроде было хорошо… Но потом он стал… неспокойным. Так она это описывала, и он стал очень неспокойным. Пропадал все время с друзьями. Приходил домой поздно ночью. Они ругались.

Она произносит слово «ругались» так, будто имела в виду нечто более серьезное, чем ругань по поводу того, кто же выпил остатки молока.

— Он ее бил?

Ей не нравится вопрос; мне не нравится его задавать. Не хочу получить неверный ответ. Она пару раз сглатывает, прежде чем продолжить:

— Я не знаю… Она мне не рассказала бы, даже если бил. Мы всё могли сказать друг другу, но я — ее младшая сестра, и она знает, каково мне будет это услышать. Я бы этого не вынесла… Однажды она мне позвонила. Наверное, уже больше полугода назад. Сказала, что хочет уйти от него. Прямо сейчас. Время — двенадцать, он на работе. Я поехала к ней, помогла собраться, самое необходимое. Она очень нервничала. Сказала, что одной бы ей не справиться. И мы пошли.

Я вижу, что она сейчас переживает все это заново, зрелище не из приятных.

— Мы ждали поезд, когда появились они. Эркан с товарищем. Он сразу все понял. Просто взял у нее из руки чемодан, и она пошла с ним, никто не проронил ни слова. Через пару недель я говорила с Аминой по телефону. Она сказала, что теперь дела идут получше. Они начали искать нормальную квартиру, и Эркан немного успокоился. Она правда хотела сделать всё, чтобы сохранить свой брак. Эркан был очень уязвлен тем, что она попыталась сбежать, и обвинил меня. Так что, пока все не наладится, нам лучше не видеться. Родители признали его правоту, сказали, что надо уважать его позицию. С тех пор я с ней не говорила.