Уилл Айткен: Наглядные пособия (Realia)

Пантомима с обнюхиванием подмышек. «Пованивать».

– Мы вас отмывать, – с улыбкой возвещает миссис Анака, – внутри и снаружи.

Меня вводят в узкую комнатушку с зеленым мраморным полом. По одной из стеклянных стен струится вода.

Сьюки развязывает пояс моего юката. Миссис Анака, крутнув меня на месте, сдергивает халатик и вешает его на серебряный крючок у двери. В свою очередь разоблачаются и они. Сьюки худенькая, как мальчишка. У миссис Анака одна грудь вислая, на месте второй – идущий наискось шрам. Она открывает небольшой шкафчик, извлекает графинчик с амбровым маслом и две пары губчатых рукавиц. Сьюки подводит меня к низким серебряным поручням, вделанным в пол, и показывает, как на них опереться. Ее мать прыскает немного амбры мне на шею и плечи и принимается втирать ее при помощи рукавиц, так что вскоре весь мой торс покрыт благоухающей пеной. Тем временем Сьюки зашла сзади и сходным образом обрабатывает мне спину и ягодицы. Чувствую себя машиной в автомойке с полировкой.

Покончив с ногами, они помогают мне подняться и подводят к водопаду. Вода – не слишком горячая, не слишком холодная – норовит сбить меня с ног. Вступаешь под эти струи – точно занавес отдернули, выходишь – и оказываешься в новом мире, таком необозримо-огромном, словно и стен никаких нет, только стремительный водный поток. Рядом со мной появляются миссис Анака и Сьюки; шрам-полумесяц миссис Анака влажно поблескивает. Огромные золотистые камни сжались, припали к земле, будто львы на теплом песке. Между ними – недвижные синие озера.

Сьюки и миссис Анака берут меня за руки и подводят к ближайшему бассейну. На плоском камне – громадный фаянсовый кувшин и три деревянные коробочки без крышек, такие маленькие, что в ладони поместятся.

Я недоуменно гляжу на воду: над ней курится пар.

– Секрет в том, чтобы войти сразу, – шепчет Сьюки.

– Думаешь, будто умирать, – хихикает миссис Анака.

Сьюки опускается на колени на камень и соскальзывает в воду: тело гладкое, точно у выдры, – даже ряби не всколыхнуло.

Миссис Анака тыкает меня в живот.

– Теперь вы.

Сейчас-сейчас. Сьюки улыбается мне снизу вверх; лицо ее раскраснелось от испарины.

– Думать, что холодно. – Миссис Анака резко меня толкает.

Жар обдирает мне тело, вода такая горячая, что кожа ничего не чувствует. Вулкан внутри меня наполняется бурлящей лавой. Вода доходит мне до шеи. Я открываю рот, чтобы закричать. Вместо крика – нездешний мелодичный вздох, что срывает губы с растворяющегося черепа, высвобождает нечто такое, про что я и думать не думала, будто оно заперто в клетке.

– Вы в порядке? – Сьюки касается рукой моего трепещущего плеча.

Пытаюсь заговорить, но на сей раз не удается издать ни звука, ни даже вздоха.

– Вы расслабьтесь, – советует мисс Анака, с тихим всплеском погружаясь в бассейн.

Они не понимают: я уже расслабилась. Тело мое не пылает: жар – это я сама. Ни на что не похоже. Хочется рассказать им, объяснить… вот только силы тратить нет смысла.

Миссис Анака колдует с коробочками светлого дерева и фаянсовым кувшином. Наконец протягивает мне одну из коробочек. Я знаю: надо бы вынуть руку из воды и взять ее… в то же время это незамысловатое действие явно потребует неимоверных усилий. Коробочка подрагивает перед моими глазами, на краешке – крохотный кристаллик соли.

– Все о’кей. – Губы Сьюки – у самого моего уха. Она берет коробочку у матери и подносит ее к моим губам. Прозрачная жидкость тепла и абсолютно безвкусна. Сакэ. Причмокивая, выпиваю – ко всеобщему одобрению.

Сьюки возвращает коробочку матери, та тут же наполняет ее снова.

Забавная штука сакэ – я от него не пьянею. Я могу пить и пить, и речь моя остается по-прежнему внятной, а шаг – столь же твердым. Аи contraire*, с каждой новой каплей сознание мое проясняется все больше, и вот наконец ослепительно яркий свет омывает мир, и я изливаю на всех окружающих, не важно, друзей или посторонних, накопленные за долгую жизнь истины. А потом либо блюю, либо ловлю такси до дома – в зависимости от того, что успеваю раньше.

Кроме нас – никого, только мы, девочки – развалились себе вальяжно вокруг лавового бассейна и выдаиваем досуха коробочки, не успевает миссис Анака наполнять их. Я по-прежнему молчу; всех это, похоже, вполне устраивает. В какой-то момент миссис Анака затягивает песню из своего детства. Она родилась на острове Внутреннего моря**, фиг его знает, где это. В песне примерно с сотню строк, и каждая – невыразимо печальна. Я не понимаю ни слова, слезы холодят мне щеки. В другой момент – разве что память меня подводит – Сьюки выскакивает из бассейна и проворно перепрыгивает с одного золотого льва на другого.