Генри Миллер - Книга о друзьях

Тем не менее через десять минут я услышал, как он зовет меня. Я вошел в спальню и обнаружил его удрученно лежащим рядом с девушкой. Он тоже был вынужден признать свое поражение.

Вместо того чтобы устраивать по этому поводу трагедию, мы все оделись и отправились в «Купол», чтобы выпить и перекусить. Ариадна отнеслась к происшествию очень просто: она сказала, что такое иногда случается даже с женщинами.

— Кстати, — добавила она, — Эжен возвращается завтра утром, я получила от него письмо.

Два дня спустя Фред явился ко мне в восемь утра — для него это рано.

— Можно воспользоваться твоей ванной? — спросил он.

— Конечно, — ответил я, глядя, как он бежит туда вприпрыжку. Едва он скрылся в означенной комнате, во входную дверь громко постучали. Я открыл, и как вы думаете, кого я перед собой увидел? Правильно, Эжена. Я открыл рот, чтобы сказать:

— Bonjour! — но он прервал меня:

— Où-est-il? (Где он?)

Я пожал плечами, не сразу сообразив, о ком идет речь. Он грубо оттолкнул меня, проследовал через спальню прямо к ванной и распахнул дверь. Там сидел трясущийся от страха Джоуи. Затем последовало восклицание Salaud! [37] «Скотина!» (фр.). и такой звук, словно кого-то ударили в пах. Затем полились другие эпитеты, сопровождаемые ударами и пощечинами. Теперь, насколько я слышал, Эжен бранил Альфа за то, что он не защищается.

— Трус! — ревел он, и снова — бум, бум. Звучало это устрашающе, но я не решался прийти на помощь Фреду, боясь, что часть наказания обрушится и на меня — ведь не могла же Ариадна заложить одного только Фреда?!

В любом случае вскоре Эжен вышел из ванной, прошел мимо меня без единого слова и исчез. Через несколько минут вылез и Джоуи, довольно потрепанный, но с усмешкой на лице.

— Как ты мог терпеть побои и не защищаться? — тут же набросился на него я.

Он снова улыбнулся, на этот раз глуповато.

— Я даже и не пытался, потому что я это заслужил.

— То есть ты стоял руки по швам и изображал из себя боксерскую грушу?

— Именно. Я виноват. С друзьями так не поступают. Так что я заслужил каждый удар, и мне теперь даже лучше. Это как бы очистило мою совесть.

На этом вопрос был закрыт. Я даже забыл его спросить, где он теперь собирается ночевать. (Я не мог предложить ему остаться у меня, рискуя навлечь на себя гнев Анаис.)

Чем больше я размышлял об этом — о том, что Джоуи отказался защищаться, — тем больше я восхищался им. Мы все принимаем побои в нашей жизни, но мало кто делает это охотно. Он был чертовски прав, говоря, что наказание очистило его совесть. Оставалась только одна так и не разрешенная загадка: почему Ариадна выдала Фреда, а меня нет? Пожалела чувства обманутого бедняги? Или хотела сохранить нашу многолетнюю дружбу с Эженом? Никто не знает, что движет женщиной в ее поступках. Мужчины считают, что особы противоположного пола вероломны, как кошки. Мужчины тоже вероломны, однако они приобретает это качество вместе с жизненным опытом, тогда как женщины словно бы рождаются такими. В самом Джоуи тоже было что-то кошачье: женщины любили его, обожали, помогали ему, но всегда в глубине души чувствовали, что ему нельзя доверять. Он развлекался сними, ласково стягивал с них трусики и использовал их — а они по какой-то невероятной причине совершенно не возражали. Его постоянная лесть словно бы успокаивала их. К тому же нет никакого секрета в том, что женщины — легкая добыча для негодяев, лжецов и подлецов. Они могут отказать хорошему и честному человеку, который заслуживает их, но позволят соблазнить себя первому же проходимцу. И это еще не все — их поведение иногда шокирует даже больше, чем повадки мужчин: женщина, которую все считают воплощением добродетели, на поверку может оказаться похотливой сукой — и даже хуже, тайной проституткой. У нее может быть какой-нибудь порочный заскок — ей нравится трахаться только в определенных позициях и определенным образом. И все это, заметьте, скрывается под маской добропорядочной жены и нежной матери. И, Господи Боже мой, иногда она действительно является и тем, и другим.

Разумеется, есть много мужчин, в такой же мере практикующих обман и вероломство, но они не так искусны, как женщины: они чаще изменяют себе и более беззаботны.

Почему человек, которому наставили рога, выглядит таким смешным в наших глазах? Рэмю, известный французский актер, играл эту двойственную роль виртуозно. Он был одновременно и наивен, и смешон, и по-шекспировски трагичен.

Не думаю, чтобы Фред когда-нибудь страдал из-за разбитого сердца. Разве что в совсем юном возрасте, но не в зрелости. Проблема в том, что он никогда ничего не рассказывал о своей юности. Иногда создавалось впечатление, что у него и вовсе не было такого периода в жизни. Как будто он сразу отправился из университета в армию, а оттуда — в психушку. Там-то, я думаю, он и прочитал столько книг, поскольку исконная любовь немцев к чтению заставила их набить книгами даже лечебницу для сумасшедших. Я почти уверен, что именно там он узнал Гете — «Разговоры с Эккерманном», «Поэзия и правда», «Итальянское путешествие», может быть, также «Фауста» и «Вильгельма Мейстера». В подвыпившем состоянии, изображая из себя шута, он часто цитировал: «Das ewige Weibliche zieht uns immer hinein» [38] Игра слов. В оригинале «zieht uns hinan» — «Вечная женственность всегда влечет нас вверх», здесь же «Вечная женственность всегда влечет нас вовнутрь» (нем.). . Он произносил эту фразу с той же потешной торжественностью, с какой Иисус мог бы цитировать «Золотое правило».